На закате мы вышли к стене карантина,
Где оранжевый холм обнажен и высок,
Где звенит под ногой благородная глина
И горячей полынью горчит ветерок.
Легкой тростью слегка отогнув подорожник,
Отшвырнув черепицу и ржавую кость,
В тонких пальцах сломал светлоглазый художник
Скорлупу из Милета, сухую насквозь,
И, седого наследства хозяин счастливый,
Показал мне, кремнистый овраг обходя,
Золотую эмаль оттоманской поливы,
Генуэзский кирпич и обломок гвоздя.
Но не только разбойников древних монеты
Сохранила веков огненосная сушь,-
Есть музей небольшой, южным солнцем согретый
И осыпанный листьями розовых груш.
Здесь, покуда у двери привратник сердитый
Разбирал принесенные дочкой ключи,
Я смотрел, как ломались о дряхлые плиты
В виноградном навесе косые лучи.
Старый вяз простирал над стеною объятья,
Розовеющий запад был свеж и высок,
И у девочки в желтом разодранном платье
Тихо полз по плечу золотистый жучок...
Здесь, над этой холмистою русской землею,
Побывавшей у многих владычеств в плену,
Все незыблемо мирной полно тишиною,
И волна, набегая, торопит волну.
Где далекие греки, османы и Сфорца,
Где боспорские царства и свастики крест?
Дышит юной отвагой лицо черноморца -
Скромный памятник этих прославленных мест.
На холме, средь полыни и дикой ромашки,
Вылит в бронзе, стоит он, зажав автомат,
И на грудь в обожженной боями тельняшке
Вечным отсветом славы ложится закат.
