Со сбитых костяшек пальцев всё ещё сочится кровь. Мелкие рубцы саднят с непривычки, потому что использовать кирпичную стену в качестве боксёрской груши — не самая лучшая идея.
«Однако, это всё же лучше, чем чьё-то лицо», — ухмыляюсь я, прежде чем подставить руки под обжигающе-ледяную воду.
Моё отражение в зеркале слегка кривит губы и немного раздосадовано осматривает руки — не самое лучшее зрелище. И определённо не то, что украсило бы девушку моего статуса. Я оглядываю новые шрамы так же придирчиво, как идеальный маникюр, и они начинают походить на прожилки багряных лепестков, рассыпанных у меня под ногами.
Он всегда приносит мне исключительно пурпурно-красные розы. «Такие, как ты любишь», — говорит он. Я молча принимаю их, и острые шипы впиваются в кожу, покуда пальцы не успели непроизвольно сжаться в кулак.
Когда он уходит, я оседаю на пол и ещё долго смотрю на закрывшуюся дверь, а потом вставляю наушники и щёлкаю по клавишам громкости, как если бы это был пистолет. И мне правда жаль, что через наушники невозможно застрелиться.
…высекая искры из кирпичной кладки, я непроизвольно ухмыляюсь, зная, что в следующий раз, вместо того, чтобы принять из его рук ярко-красные розы, я врежу
ему по лицу.
