Небоскребы

Раньше, город был местом тихой и ветхой тоски,
Средь безносых трущоб и голодных прохожих.
Да, все уже в прошлом, все кануло в бездну тиши,
В закоулках сгорают подлые, грязные души.
Ну, а теперь? А теперь посреди городской суеты,
В небо вгрызаются стоэтажные небоскребы,
Гравитация нарушает все законы Земли,
И тянутся верх пустые, холодные жизни ростки,
Это прогресс, высочайшая точка архитектуры!
Ленин молчит, иссякли всякого смысла вопросы,
Перед ним империализм распускает свои лепестки,
Это чуждые корни, не его пропаганды бутоны,
Вот, оказывается, как выглядит эталон красоты:
Бездуховное величие и острые грани кроны!
У власти давно с человечностью разошлись пути,
Здесь правят машины, нет правды, реальной свободы,
Миллионы трудящихся давят, зажимают в тиски,
Здесь никто не слышит из груди даже стоны.
По улицам бродят никому ненужные старики,
А после абортов в женщине остаются детей фантомы.
И каждый батюшка за пазухой имеет лишние грехи,
Затертые глаза деньгами и горделивые хоромы.
С иконами святых абсурд, безумие здесь не нужны,
Так пусть же смывают нечисть на улицах дожди,
И вместо стеклянных Лего строятся аллеи и дороги,
И люди воздвигают свой мост надежды и ждут весны,
Где каждый мог бы поделиться между собой мечтами!
Эйфелия
Другие работы автора
Разговор с тенью
Когда ты боишься правды – два пути, Один: забиться в дальний угол комнаты, Укрыться темнотой и поверить лжи Другой: бежать от угнетающей пустоты,
Ищущий себя
Латунь сгорает на волнАх, А бронза льется солнцем, Все небо в желтых парусах, В песке запрятаны червонцы
Дом вверх дном
Я когда-то имела с окнами и дверями большой дом, С зелеными балконами, соседями, живущими в нем, Там, за каждой стеной гремели кастрюли и пахло борщом, А каждый этаж был пропитан скандалами и был разгром
Силуэты
Мартовское утро, пелена и благовония персикового сада, Она – бело-розовый мотылек и на ее щеках сладкие румяна, В комнате витают сокровенные, смиренные звуки «Аве Мария», Кружа голову и волнуя кровь, она не может коснуться его взгляда