Немного соуса, бобов и базилика,
овечий сыр, бутылка пыльная вина.
Убитый спит лицом в траву. Одна улика
над ним летает и со всех сторон видна,-
в ее глазах, в зеркальных крылышках бесстрастных
текут наплывы отражений, маски слов,
с лица слетающих за миг до капель красных,
до черных солнц на тверди вечных снов.
Одна и та ж воздухоплавает стрекозка,
убитый в ней с убийцей совмещен —
как пламя с ямкой тающего воска
во мраке, вход в который воспрещен.
Листва олив переливается на склоне
в текучих сумерках божественной поры.
От Александра Македонского зловонье
идет, развешивая трупы как шары.
