«Я старею, – думал Эрик. – Ружьё ещё никогда не тяготило так мои руки. И я совершенно потерял счёт времени. Сколько я уже жду? Два часа? Три?»
Он взглянул на серое небо. Солнца видно не было. Эрику почудилась ухмылка в гуще облаков, из которых лениво сыпался мелкий снежок.
«Слишком медленно тянется время. Или это птенцы никак не могут найти добычу? Но они ещё молоды, не то что я», – Эрик вздохнул и вновь опустил взгляд, уставившись во тьму леса.
Птенцами он называл два трёхметровых тела, ныне рыскающих где-то в чаще. Восемь лет назад они действительно были птенцами, маленькими, капризными, вечно требующими пищи.
– Они будут помогать тебе охотиться, когда ты состаришься, – с милой улыбкой произнёс тогда Конгат, сын Эрика, показывая добытых мальцов.
В тот день Конгат ходил на охоту в одиночку: Эрик ещё не окреп от недавней жестокой болезни. Парню тогда было всего семнадцать, и отец его удивился, когда Конгат приволок труп самки дейнониха и двух её детёнышей – вполне живых.
– Она была смертельно ранена, – легкомысленно бросил Конгат в ответ на немой вопрос отца. – Всё равно скоро померла бы.
Бок дейнониха действительно имел следы укуса кого-то более крупного, однако Эрик ясно видел, что рана начала заживать – прежде, чем выстрел из ружья оборвал жизнь пернатого существа.
Он ничего не сказал сыну, а тот спустя полгода оставил деревушку в предгорье и отправился в город, чтобы стать солдатом царской армии. С тех пор вестей от него не было.
Дейнонихи Эрика отличались вздорным нравом, впрочем, иного от этих эгоистичных существ и ожидать было нельзя. Оба птенца были самцами, и начали они драться, едва выйдя из младенческого отрочества. Эрику приходилось садить их на цепь, словно собак, коих предпочитали другие жители деревни. Ни один из псов не мог сравниться с дейнонихами в свирепости, однако же последние плохо повиновались человеку. Эрик приучал их загонять к нему добычу – они убивали и поедали её сами. Стоило ему посадить их на цепь за непослушание – они сворачивались клубками и злобно огрызались, когда хозяин подходил ближе. Напасть на Эрика дейнонихи не пытались, однако обижались на него постоянно.
Лишь два года назад Ост и Кловер, как назвал питомцев Эрик, наконец поняли, что именно от них требуется. Они выгоняли дичь на опушку леса, где Эрик заканчивал дело единственным точным выстрелом. Промах грозил бы полным провалом: жертвы охотника обычно бегали с такой скоростью, что перезарядить простенькое ружьё просто не хватило бы времени.
Когда добыча оказывалась на земле, дейнонихи часто норовили оторвать кусок побольше и тут же, на месте, его сожрать. Дай им волю, они бы обгладывали мясо до костей, однако Эрик выделял им строго отмеренную порцию, а остальное тащил домой. После охоты дейнонихи обычно спали во дворе, укрывая морду крылом с перьями более длинными и широкими, чем те, что покрывали остальное туловище.
Закончив предаваться воспоминаниям, Эрик снова вздохнул и опёрся на ружьё. Налетевший ветер пронзил насквозь тулуп, прежде казавшийся монолитом. Мужчина поёжился и крепче обхватил ружьё. Лес затрепыхался на ветру, заунывный свист слился с тихим нарастающим шуршанием. Этот последний звук сначала показался Эрику весьма незначительным, и лишь спустя несколько секунд он понял, что слышит то, что и должен слышать. Мысленно обругав себя за невнимательность, он поднял ружьё и обхватил приклад плотной рукавицей. Указательный палец правой руки, уже порядком продрогшей, лёг на спусковой крючок. Едва Эрик сделал это, как всколыхнулись кусты, и на опушку стрелой вылетел ородромей.
Это был красивый самец длиною не менее двух метров. Бурые и зелёные перья, короткие и плотные, окутывали его толстой шубой. Сильные задние ноги оставляли чёткие следы на снежном покрове. Ородромей бежал изо всех сил, бежал по прямой, словно по проторенной дороге, и мелкие чёрные глаза его сверкали.
Следом из леса выскочили дейнонихи, однако Эрик их уже не заметил. Вскинув ружьё, он выстрелил по стремительно убегающему ородромею. Пуля пробила плоть, кровь брызнула на снег. Ородромей взвизгнул, чуть не запнулся, но скорости не сбавил. Эрик опустил ружьё и понял, что рука его подвела.
Увидев хозяина и услышав выстрел, Кловер остановился. Обычно к тому времени смертельно раненная пулей жертва уже билась в агонии, однако теперь всё было иначе. Привыкший к тому, что добычу необходимо было загнать, но не убить, Кловер более не преследовал убегающего по направлению к небольшой рощице ородромею.
Ост же не сбавлял скорость. То ли он был умнее, то ли его охотничий инстинкт взыграл сильнее, но дейноних нёсся со всем рвением. Когда до грозящей вновь осложнить охоту рощицы оставалось три десятка метров, Ост совершил прыжок. Передние лапы с разметавшимися серыми перьями стали похожи на всамделишные птичьи крылья. Огромные когти на ногах взрезали воздух. Всей массой Ост обрушился ородромея и они покатились по земле. Когти пронзили шкуру жертвы, та панически пыталась вырваться, но безуспешно. Ородромей издал резкий крик, а через секунду на его шее сомкнулись челюсти.
Когда Эрик в сопровождении Кловера дошагал до рощицы, Ост лежал подле мёртвого ородромея, скромно скрыв окровавленную морду припорошенными снегом перьями крыла. Лежащий рядом труп замарала багровеющая кровь, однако ни единого куска мяса не было съедено.
