Сжала кулачок. Он очень грозный, над ним запрещено смеяться!
Решительно засунула ноги в штанины, нахлобучила шляпу.
Подпоясалась — это значит абсолютно все!
Шаги — широченные.
Бесстрашно топочу по тротуару, обзываю старушку на перекрестке — да какого черта? Снуют тут и сям, суют носы в мои личные подмышки, никто мной при этом не интересуется, но всякий считает должным обо мне озаботиться.
Им хочется, чтобы мои ладошки оставались чудесно маленькими, нос продолжал дергаться и вид сохранялся придурковатый.
Им хочется гонять со мной чаи, баловаться не только плюшками. При настроении быть на равных и бредить, а надоест — смотреть свысока. Садитесь! Думаете, мне это легко?
Подлые овчарки, думаю.
Тоже крашу ногти, губы, брею ноги.
Хмурю.
Вы говорите что-то не по нраву — я топаю ногами, да как вы осмелились, даю понюхать кулак, хватаю сковороду, соседи жмурятся — и ничего не выходит, мне становится нечем дышать, смешно.
Почему со мной несерьезно.
Может я самая серьезная. Может только я серьезная.
Глупые овчарки, думаю. Еще размышляю — отлично, я вырасту, я стану слишком взрослой, чтоб не пришлось других в себе винить.
Тоже крашу ногти, губы, брею ноги.
В кармане держу монеты.
Выясняю отношения.
Горько! Кисло. Пью.
Полюбила спать.
Научилась считать, разучилась мечтать, поддерживаю водно-солевой баланс, выстроила планы, определилась с приоритетами, разговариваю складно, ладно — встретимся на следующей неделе.
По ночам реву.
Утюжу брюки.
Огрызаюсь. Стала компанейской и одинокой. Сутулой. Красивой.
Теперь меня любите? Теперь я— это серьезно? Мы — это серьезно?
Сидите молча.
