Над речкой кентавр полусонный поет.
Мечтательным взором кого-то зовет.
На таре играет И струны звенят.
В безумных глазах будто искры горят.
В морщинах чела притаилась гроза.
На бледных щеках застывает слеза.
Вдали — точно Вечность. Все то же вдали.
Туманы синеют Леса залегли.
Уснет и проснется порыв буревой,
и кто-то заблещет, бездонно-немой.
Над речкой кентавр полусонный стоит.
В тревоге главу опустил и молчит.
Мечтатель со дна приподнялся реки,
раздвинув дрожащей рукой тростники.
И шепчет чуть слышно: «Я понял тебя…
Тоскую, как ты, я Тоскую, любя…
Безумно люблю и зову, но кого?
Не вижу, как ты, пред собой никого.
Учитель, учитель, мы оба в тоске —
бездомные волны на шумной реке…
Как ты, одинок я Ты робок, как я.
Учитель, учитель! Я понял тебя»…
Уснул и проснулся порыв буревой.
В волнах захлебнулся мечтатель речной.
Кентавр — хоть бы слово: в затишье гроза.
На бледных щеках застывает слеза.
Над речкой кентавр возмущенный зовет.
Уставшую землю копытами бьет.
Он вытянул шею. Он лиру разбил.
Он руки в безумстве своем заломил.
И крик его — дикое ржанье коня.
И взор его — бездна тоски и огня.
В волнах набегающих машет рукой
Двойник, опрокинутый вниз головой.
