Мамины глазки.
Владислав глянул в грязное, давно не мытое окно. В нем было пасмурное, черное небо, голые ветви верхушек берез да осин. Холодный осенний октябырьский воздух прорывался в душную комнату через форточку.
Было приятно дышать этим осенним воздухом, гниющими останками желтых листьев, ржавой и мокрой , долгой осени.
Но Владислав любил это время. Почему, за что? Наверное это были первые впечатления его жизни. В это время он родился. В это время его глаза впервые увидели этот мир. Мир таким, каким он его видел уже тридцать с хвостиком лет.
Вот и подходит мое день рождение- думал Влад.- Я родился , я живу, я вижу этот мир, а мама уже нет. А мамы уже нет в нем. Мои глаза,- продолжал он размышлять, - все еще видят, как и тогда, когда моя мать брала меня на руки и носила с собой по улице, когда она улыбалась мне и повторяла с любовью каждый раз:- "Мамины глазки." А я улыбался ей в ответ.
Ах, если бы вернуться хоть на день в то время, хоть одним глазком бы глянуть на мою молодую и цветущую , и счастливую маму, а я хоть на мгновенье бы испытал все те чувства, что тогда.
Владислав лег на незастеленный диван и устало прикрыл глаза.
Щебетанье птиц, карканье ворон и сорк перемахивающих с голых веток с одной на другую, это хмурое небо, свежий, сырой и прохладный воздух, эти ярко красные кисти рябины на кустах, темно-огненная красная калина с кислым вкусом... Все как тогда. Будь то и не пролетало бесконечное время. Будь то и не было ничего , будь то все то же.
Грязные дороги посреди серых заборов и домов села, высохшая и мокрая рыжая трава по обочинам в перемешку с зелеными еще кустиками, покрытая желто-коричневыми листьями, словно персидским ковром.
Загудел где то новенький москвич забуксовавший в серой луже.
Влад повернул голову, но там ни чего небыло. Машина была за углом улице, совсем далеко, за раскидистой и пышной ивой навесившейся над новеньким забором его кресной.
Он и не знал этих слов. Мама все повторяла их. В гости поехали на коляске к кресной. Наверное мама хочет посидеть вдвоем с тетенькой и поговорить о чем то. Поделиться своими радостями и заботами.
Но не знал Влад еще ни этих слов, ни понятий, и чувств подобных не ведал. Он смотрел на этот мир иными глазами. На мир, которого не знал, в котором ему теперь предстоит жить , который предстоит узнать.
Владу был уже год. И тогда впервые он узнал что такое день рождения.
Все суетились перед нимм, улыбались, смеялись, шутили.
Вот еще живая бабушка принесла шеколадных конфет и ирисок и сует их всем подряд, а люди вокруг спорят что кому и когда можно есть.
А вот и папа пришел. Папы почти никогда не бывает. То он на работе, то в лесу, то еще где. Не ясно.
Все жывы, все здоровы, все счастливы. Счастлив и Влад. Счастлив что появился он среди этих людей в этом прекрасном мире, где царит любовь и добро.
Длинные улицы по которым было так долго и трудно идти, сей час маленькие, короткие, миниатюрные даже, и Влад их проскакикивает бегом за короткое время.
Но тогда все было большим. Весь мир был большим и волшебно добрым. И глаза хоть и остались все те же- мамины, но смотрели они иначе. Тот внутренний мир, что был в нем, тот большой мир который он видел ими были другими. Люди были другими, небо было другое и даже грязь на дороге другая. Дыхание воздуха другое, биение сердца иное. Чувства прекрасны, жизнь радостна. Потому что мир в котором он жил был не земным.
..."Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное, кто умалится как дитя, тот и больший в Царствии Небесном. ...
И если глаз твой соблазняет тебя, то вырви его и брось от себя..."
Вот улыбающаяся молодая и счастливая мама. С сине-серыми как это небо глазами. Где то там улыбающийся с такими же глазами папа. Они вместе, они с Владом, они рядом. Этот мир прекрасен, и душа в восхищении и блаженстве и в мирном покое.
Владислав открыл мокрые от слез глаза. Он плакал во сне.
Да, да, он знал что не пристало мужчинам плакать. Многие даже смеются над этим. Мол не мужчина, тряпка. И он не плакал. Не плакал когда не спал. А во сне плакал.
Плакал , потому что он человек. И животные плачут, а он человек которого родил человек.
Плакал потому что нет теперь мамы, а мамины глазки в нем живы. И он живой. Он человек. Человек с живыми серо-синими глазами в которых жив еще тот мир и то небо.
Плакал, потому что и он, как и его мать не вписались в этот чертовый рынок. Потому что мать его обманули и убили. Плакал, потому что он знал об обмане, но все ровно предпочел остаться человеком и невписаться в дьявольский рынок жестокости, лжи и смерти, потому что не предал он тот мир в котором родился, потому что он Человек.
