У мамы руки – ссохшейся лозой -
Бессрочно притороченные к швабре.
Уборщица в столовой городской.
Я этого стыдился и с гитарой
Разучивал «шансоны» на балконе
О времени ко мне неблагосклонном.
А вечером – с работы пирожки.
Мы пили чай. Мечтали - к морю, в отпуск.
И лунный глаз в окно, по-воровски,
Заглядывал. Крутился где-то глобус
Ракушек, побережий и пионов,
Распластанных медуз и брызг солёных.
Мы к морю не поедем никогда.
Не станет мамы. Жалок и растерян
Я спрашивал дремавшего Христа
На тумбочке у маминой постели:
«Куда ты смотришь? Где же справедливость?»
Порвал его и выбросил пугливо.
За окнами сплетался и шумел,
Проклевываясь почками и свистом,
Мой взрослый мир. Сквозь проволоку дел
Цеплялся за фасады и карнизы
Корявыми, но цепкими ростками.
А с фото на меня смотрела мама...
