Он ей написал о том, как упал, о том, как разбита скула
Он написал ей о том, как солнце, краснея, стыдится увидеть своих детей
О том, как они замирают с открытыми навсегда, так и не перезрев, о том, как метель заметала следы
пока она тихо спала
О том, что ложь — единственный храм и здесь нет ничего святей
Написал ей о том, сколько боли влито всем через рот
О том, как, строясь в ряды, пока что живые о благословении спать просят ко́му
Он написал ей о яде, который люди передают один одному по наследству и никто никак этот круг не прервёт
Потому что те, кто смог выжить уже не знают как по-другому
Написал о том, чем пахнут грязи кислых хищных болот,
Какие на ощупь кости тех, кто, так же, пытался узнать, как далеко можно зайти
Написал ей о том, как умирая, не смог заставить свои холодные губы выговорить её имя
И о том, как — наоборот
Написал ей множество раз “Прощай”, но ни одного “Прости”
Он написал ей о поте, о грязи, о крови — трёх притоках реки
Текущей в землях под кладбища, где ветер сносит до белой кости от седин
О том, как легла на дно полное ила из тысячи лет вся безусловнейшая любовь
И смеётся теперь только та, что вопреки
Он написал ей, что каждый, пока не мёртв — совершенно один
Он написал ей о том, как мечты прячутся стаями в свет
Испугавшись, что в темноте все увидят, как коротка их память на лица теперь
Он написал ей о бесконечном пути, в котором нет ничего впереди. И позади тем более — ничего нет
О том, что, умирая, бог сказал только два слова: «Не верь»
Но он не написал ей о том, как на краю мира шьют сны
Не написал, как сверкает гладь вод, капли которых мы называем «сердца»
Он не написал ей о том, как линии жизни слепят глаза на года, но это не страшно, потому, что глазами они не виды
И не написал ей о синей птице, взрослеющей только в птенца
И он не написал ей о том, как шелестит крона дерева вдохов
Не написал о том, куда отправляется счастье, после того, как родится в груди
Он не написал ей ни разу о том, как тишина, смеясь, обливает из золотого ведра любого, кто с ней знаком плохо
И как, после тянет за руку: «Теперь ты — солнце. Вот и восходи»
Он не написал ей о том, как пахнет весной времени сад
Не написал о трещинах в радугах, ведущих на ту сторону всех чистых зеркал
Он не написал ей о том, как из красоты, которую видят друг в друге, ночь готовит новые дни, пока спят
Он написал ей так много, но ничего из этого ей не написал.
И когда я его встретил, переходя мост, построенный новой луной
Я спросил его: “ А почему ты не написал?, я сказал: “Напиши ей хоть раз”
Но он ответил: “Если я напишу обо всех чудесах, она может, вдруг, пожалеть, что тогда не решилась
И не пошла вместе со мной
А если она пожалеет, она не будет счастливой там, где сейчас.”
И я посмотрел на него: в глазах, отражаясь, блестело по новой луне
И сказал: «Ты, наверное, прав. Мир бережёт нас от сожалений, разъедниня.»
«Конечно, я прав. Если встретишь её, передай ей, что она не услышит славных легенд обо мне.»
Но нужно ли было сказать ему, что, когда я встретил её, она о том же самом просила меня?
