Однажды один я брёл
По долу в вечерний час.
Был мглист и завьюжен дол,
День зимний устало гас.
Кружилась метель в петле
И мой заметала след,
Но вдруг в бесконечной мгле
Забрезжил далёкий свет.
Он был как призывный крик,
Как жест без ненужных слов,
И по полю напрямик
Пошёл я на этот зов.
Светлее холмистый склон,
И ярче теней черты...
Но что это – явь иль сон
Невиданной красоты?
Я вижу весенний сад –
В крещенский мороз, в пургу:
Деревьья в цвету стоят,
И розы в снегу!..
Но в веках утихла резь
И неосязаем снег...
Как будто и время здесь
Замедлило быстрый бег!
Касаясь листвы рукой,
Шептал я: “Мираж, мечты!
Сады не цветут зимой,
Зимой не растут цветы!
Оставь же меня, оставь,
Предсмертный мой, дикий бред,
Иль всё-таки это явь –
Завьюженных яблонь цвет?”
И ветер в ответ мне пел,
Таинственный путь верша:
“Ведь это же твой удел,
Ведь это твоя душа!”
И, скинув тревоги груз,
Ту песню запомнил я:
“Пурга – это боль и грусть,
А розы – любовь твоя”.
(1980)
