Почти в каждом украинском местечке, чаще всего на старом еврейском кладбище, есть могила какого- нибудь цадика.
Как правило, над такими святыми могилами построены маленькие склепы- домики, которые обычно называют огель, цион или просто штибл, то есть домик.
Эти могилы принято почитать как великие святыни.
Их часто посещают, особенно когда случается, не дай Бог, какое- нибудь несчастье: тогда отправляются жители местечка на могилу своего цадика, молятся у могилы и кладут записки в стоящий над ней огель.
Когда наша экспедиция приехала в Межбуж, город, в котором и проповедовал Бал Шем Тов, и мы пришли на старое кладбище, мы были поражены: над могилой основателя хасидизма рабби Исроэла Бал Шем Това, именно над этой могилой, не было никакого штибла.
По углам могилы было вбито четыре столбика, а на них навес досок, и больше ничего.
Впоследствии мы поняли: такой навес был поставлен не случайно, на то были свои причины.
Вот что рассказали нам старики.
Вскоре после кончины Бешта его ученики объявили что с могилой учителя следует обращаться с величайшей осторожностью.
Потому что, говорили они, земля вокруг этой могилы святая, а сама могила святая святых, и каждый, кто дотронется до нее, погибнет.
Одним словом, всякий, кто вздумает беспокоить эту могилу, рискует жизнью.
Говорят, что несколько раз в различные годы находились одиночки, верные хасиды, которые пытались воздвигнуть цион над могилой своего ребе, но каждый раз, едва приступив к работе на кладбище, они заболевали и уже не могли ее продолжить.
Что же касается четырех столбиков и навеса, что был когда- то поставлен и стоит по сей день над могилой Бешта, то межбужские евреи рассказывают об этом такое чудесное преданье.
Жил- был некий столяр простой ремесленник, честный труженик и пламенный хасид, и не мог он спокойно смотреть на то, как дождь заливает, подмывает и разрушает святую могилу.
И вот он решил про себя, что поставит по крайней мере навес, который хоть немного прикроет могилу от непогоды.
Он отлично знал, что жизнь тех, кто пытался совершить это до него, вскоре обрывалась, но не испугался и решил из страха Божия пожертвовать собой и поставить штибл, который бы защитил могилу святого ребе.
А чтобы с ним не случилось с самого начала того, что случалось со всеми его предшественниками, он придумал вот что: решил сперва изготовить весь цион у себя дома, а потом, уже готовый, отнести на кладбище и поставить над могилой Бешта.
Прежде чем столяр принялся за работу, он целый месяц приуготовлял и очищал себя: каждый понедельник и четверг постился, утро начинал с благочестивых размышлений, каждый день прочитывал вслух всю Псалтырь и сосредоточенно молился.
Проведя так четыре недели, взял столяр свой инструмент, помыл его, почистил и, помолившись, отправился на заре в лес.
Там он срубил своими руками четыре деревца, отсек ветки и, обтесав со всех сторон, сделал четыре одинаковых четырехгранных столбика.
Эти столбики он отнес к себе домой.
Там он сбил навес из досок и изготовил остальные детали для штибла так, чтобы на следующий день с утра поставить его.
Ночью во сне столяру явился Бешт и сказал, чтобы тот оставил свою затею, и предупредил: твоя жизнь будет в большой опасности Однако столяр не испугался.
Он был готов рискнуть жизнью, готов пожертвовать ею, дабы почтить своего святого ребе, почтить Бешта.
Поднявшись чуть свет, прибил столяр навес к четырем столбикам, покрасил его и поставил сушить на солнце.
Потом, помолившись от души, отправился на базар, нанял там трех мужиков, и, взявшись за столбики, они вчетвером отнесли готовый штибл к могиле Бал Шем Това, а там быстро с силой воткнули заостренные концы столбиков в мягкую землю у могилы.
Когда столяр, утерев пот со лба, поднял голову и увидел свежевыкрашенный навес, защищающий могилу от непогоды, он почувствовал огромную радость и по всему его телу разлилось тепло.
Душевно обновленный, сияющий, он, не спеша и оглядываясь на каждом шагу, пошел домой, и все медлил уйти, и не сводил глаз с могилы Бешта, пока на вышел за ограду кладбища.
По преданию, едва столяр переступил порог своего дома, как почувствовал слабость во всем теле.
Он тотчас понял, что это значит: вымыл руки, надел саван и лег в постель.
Потом позвал жену и детей, умиротворенно объявил, что конец его близок, и велел не оплакивать его.
Затем он исповедался с большим жаром, повернулся лицом к стене, и его душа отлетела к Всевышнему.
