Дмитрий Ознобишин

1
Лишь день я на престоле Фивы,
Но Ель-Молук зовет меня
В приют свой тесный, молчаливый

В былые дни, поклонник Феба,
Я пламенно молил у неба,
Чтобы в моей груди младой
Не угасал огнь думы сладкой,

La taille leste bien tournee
Elle a, ma foi, de tres beaux yeux;
Le bras, la main, le pied au mieux
Seid

Если грудь твоя взволнуется
В шуме светской суеты,
И душа разочаруется,
И вздохнешь невольно ты;

Арабский мауль
Как свеж огонь твоих ланит
В прозрачной чаше так, играя,
Вино душистое кипит;

Не возбуждай моей тоски,
На миг затихшего страданья
Пожатьем трепетным руки,
Печальным словом расставанья

Гляжу я на небо:
Прекрасно сияет
Эфир голубой;
Гляжу я на солнце:

Я видел рыбарей, как в летний день они,
Утёса мшистого укрывшися в тени,
По речке весело раскидывали сети,
То были рыбари — неопытные дети

Теперь красавицы девицы,
Которых скука в старину
Хранила под замком светлицы
Как заповедную казну,

Гуляет по Дону казак молодой;
Льет слезы девица над быстрой рекой
«О чем ты льешь слезы из карих очей
О добром коне ли, о сбруе ль моей

(Венецианская баркарола)
«Посади меня с собой,
Гондольер мой молодой, —
Близко до Риальто

Носик, вздернутый немножко,
Кудрей шелк, огонь очей,
Гибкий стан и что за ножка
Звук застенчивых речей,