Никита Афанасьев

Папа, надеюсь тебе там спокойно,
у нас каждый день здесь пускают "фейерверки".
Папа, надеюсь тебе там спокойно,
пытаюсь я быть очень сильным и крепким.

Бог знает все в миру слова,
но он к стихам не тянет руки—
и внемлет божья голова
нетленным песням вечной скуки;

Ошейник из терновой кожи
Проел во мне кровавый ров,
А руки из сокрытой ложи
Сжимают поводок оков,

В твоих руках мне воздух сладок
И мир пейзажем стынет вмиг—
Через стихи я в тьму загадок
Умом встревоженным проник—

Я—механизм, навеки ржавый,
Иду с людьми накоротке;
Я—призрак умершей державы,
Чей стынет флаг в моей руке.

Я никогда к земле так не был близок,
Корней ладони веки крыли;
Я, как обычный яблока огрызок,
Сливался с морем зелени и пыли.

Вокруг так больно и колко-темно,
Кошки язычничают у старой помойки,
И в квартирах, как в белых костях домино,
Отражаются души застройки.

Если вскрыть мне горло,
я стану розой—
сердито-бордовым знаком любви,
и капли печали густого мороза

Ты пала оземь, я землёю
на тот же миг решился стать—
теперь не властна надо мною
часов шагающая рать;

Я загляну в себя, как в бездну,
и, кинув в темноту лицо,
её кривую пасть отверзну
и упаду туда с концом.

грубеет воздух камнем дыма,
как моря степь твердеет в лёд,
и ест его мороз незримо:
по городу Зима идёт;

Я видел Бога—и ослеп.
Он всё смеялся надо мною,
Намазывая чёрный хлеб
Горящей звёздною икрою.