
Михаил Ломоносов
Жениться хорошо да много и досады
Жениться хорошо, да много и досады
Я слова не скажу про женские наряды:
Кто мил, на том всегда приятен и убор;
Хоть правда, что при том и кошелек неспор
Взойди веселый дух на ону высоту
Взойди, веселый дух, на ону высоту,
Где видеть можно лет Петровых красоту,
Парящие простри на нынешней день мысли,
Желания к нему и плески все исчисли
Фортуну вижу я в тебе или Венеру
Фортуну вижу я в тебе или Венеру
И древнего дивлюсь художества примеру
Богиня по всему, котора ты ни будь,
Ты руку щедрую потщилась протянуть
На Шишкина
Смеется и поет, он о звездах толкует,
То нюхает табак, то карт игру тасует,
То слушает у всех, со всеми говорит
И делает стихи наш друг архипиит
О сомнительном произношении буквы Г
Бугристы берега, благоприятны влаги,
О горы с гроздами, где греет юг ягнят
О грады, где торги, где мозгокружны браги,
И деньги, и гостей, и годы их губят
Богиня дщерь божеств науки основавших
Богиня, дщерь божеств, науки основавших
И приращенье их тебе в наследство давших,
Ты шествуешь по их божественным стопам,
Распростираючи щедроты светлость нам
Ода в праздник рождения Иоанна Третиего
Нагреты нежным воды югом,
Струи полденных теплы рек,
Ликуйте светло друг пред другом:
Златой начался снова век
Лишь только дневной шум замолк
Лишь только дневной шум замолк,
Надел пастушье платье волк
И взял пастушей посох в лапу,
Привесил к поясу рожок,
Стихи сочиненные на дороге в Петергоф
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою
На сочетание стихов российских
Я мужа бодрого из давных лет имела,
Однако же вдовой без оного сидела
Штивелий уверял, что муж мой худ и слаб,
Бессилен, подл, и стар, и дряхлой был арап;
Мышь некогда любя святыню
Мышь некогда, любя святыню,
Оставила прелестной мир,
Ушла в глубокую пустыню,
Засевшись вся в галланской сыр
Зубницкому
Безбожник и ханжа, подметных писем враль
Твой мерзкой склад давно и смех нам и печаль:
Печаль, что ты язык российской развращаешь,
А смех, что ты тем злом затмить достойных чаешь