Посвящается старшему брату моего деда Шубарину Кузьме Григорьевичу,
пропавшему без вести на фронтах ВОВ в декабре 1942 года.
Его возвращение с войны до самой своей смерти (ноябрь 1978 года)
ждала мачеха- Шубарина Елена Никоноровна,
По проспектам и улицам сонного города дождик бежал.
Как на флейте сонату он лунную на асфальте сыграл.
Диким зверем завыл в водосточной трубе, спускаясь вниз.
И оставил лишь слёзы на темной земле и куда-то исчез.
На небосводе есть “подсолнух”
и лепестками он ко мне
в окно “стучится” утончённо-
как приглашение в кино.
Как мир жесток порой бывает
и души чёрствые свои
мы от людей тайком скрываем,
но прорываются они.
Судьбу вершить не каждому дано.
Порой дорогу мы не выбираем.
За нас решают “судьи”, “палачи”,
которых нам судьба предназначает.
В вихре вальса закружился белый снег.
И снежинка за снежинкой падали с небес.
Серебринки я поймаю, только вот они растают-
ведь короткий у снежинок век.
В еловом лесу солнце светит украдкой,
покрывая хвою рисунком прекрасным.
Небо рваное- в лоскутах- прорывается снаружи,
отражаясь в моих глазах небесно-голубою лазурью.
Рваный, солдатский, потёртый сапог-
сколько он видел пыльных дорог!
Вместе с солдатом лихо хлебал,
вместе с солдатом и он отдыхал.
Я шальной, разбитной хулиган.
Кабаки- моё дело, - привычка.
Я копейки там пропивал.
Жизнь моя стала обычной:
Он говорил, она молчала.
Он перешёл на брань и крик, она молчит.
Уж неугодной и никчёмной стала-
та, что подарила ему жизнь.
Уж наступила осень золотая
И тихо под ногой шуршит листва.
Деревья красочно одеты,
Багрянцем светится листва.
Счастье тихой походкой ходило по свету.
Судьбу ворожило- кому же достанусь:
быть может буду сидеть я в клетке,
а может вольной птицей стану?
