Авреон Альбин

Всеразово прощаюсь навсегда.
Меня увозит вновь автобус жёлтый,
Страшает листьев шёпот: «Зря ушёл ты!
Таится в расстоянии беда...».

Квадратные метры квартиры ноябрьской ночью заполнены сумраком тихим спокойствием ясным в безмолвии должном есть трое я ты черношёрстный кот ходит беззвучной что тенью вблизи
Мыслеотчётливость крайняя стройность дыхания ход печатления хлопьями...

Темнеют краски на цветных карнизах,
И дня белёсость застит чернизна.
В изнанке дня лишь тень видна,
Таинственна, как прошлой жизни призрак.

Нудь из белой башни меньше ела пашни тела, долы — дом для дум. Мыслеслизни лезли в сквозьни, строя козни, в розни с честью, силясь повернуть к болезни — жизни в беге за посмертьем и боязни сгинуть в груде глупых звуков и возне, как во сне заснуть....

Нервюры стремятся взойти к поднебесному своду,
Всё высится, рвёт сонм пинаклей колючих простор,
Из стрельчатых окон снаружи струится восторг,
Но грубая сила всё держит в телесном законе:

Не крась кладбищенские стены,
Веков каменья не нови —
Оставь их прежними на вид:
Суть не приемлет их измены.

Нет крепости — только привал.
Собраться и вынести волей
Чарующий громовый шквал.
Меж скал одинокий привал,

Вновь теплом стало веять весенним,
Под Зефира благим дуновеньем
Равноденственной буре стихать.
Покидай ты поля, где фригийцы засели,

Сличьем воли моей средоточье ломает, Говорю, говоря не своими словами:
Сличьем воли моей средоточье ломает, ет,
Внеисточник — подвижник блажных дарований.
Не по вашим указам на след мой напали,

Повеливо Естестворства
Поветворит превзомирно
Повенесть жизнество.
Предерзновь мирослож,

Неизвестное влеченье
И буквальное смещенье
Из различных мира мест в
Неизведанный предел

Кор нер древ свид.
Слож: шипь врозь,
Ось – нёжóсть.
Шал стóйшипши –