Александр ОРЕШНИК

У неба, слава Богу, нет капризов.
И я, встарь, подрочив у унитаза,
склоняю пред иконой лик свой низко.
в глубоком и торжественном экстазе.

На ярком небе пылало Солнце
И бились розы о склизи ка;мня в заре прилива.
Удав дремал, на него крылато
Вдруг рухнул коршун с разбитой грудью.

Он обнажил ей лоно. Нежно прижался телом.
Женщина синей птицей ввысь на постель взлетела.
Гладил, кусал и щупал нежную кожу страсти
Той, что то отважно билась в грубых руках от сласти.

По большой дороге лезли осьминоги.
Шли, в носах качая, бивни носороги.
Крокодилы в небе плавали лучисто,
Рыбки под землёю ласково и чисто.

Пляжный рай. Окно в волшебной маске.
Пальмы, пляж, кокосы, пью банан.
Всё цветёт в волшебной, дивной пляске,
Снизу шелестит рукой Анан.

В России навсегда железный дождь.
Страна сплошных несчастий, слёз и горя.
А путенька - чекист, каратель, вождь.
Вот это нам устроил пьяный Боря.

Я вижу жизнь в некошеных лугах.
Изящную. В сиреневых разливах.
Она лежит, как зарево в снегах.
И падает куда-то, молчаливо.

По России прёт коронавирус.
Дрищет полупьяная страна.
Обнимает и целует плинтус.
Танцы на своих похоронах.

Она была с горчинкой, С глубиной.
Глаза - как у собаки Баскеквилей.
Я с ней как будто тоже стал иной.
Густая сказка… каждый день - красивей…

Зимою умирают королевы.
Волшебники вдруг падают с небес.
Туманом льются снежные напевы.
И в белом по земле кочует бес.

Кое-что в судьбе не получилось.
Вся в какашках, визгах и соплях.
Счастье через сиськи не сдоилось.
Только я не парюсь. Жизнь – пустяк.

• Меня читают женщины и бабы.
• Последних много больше, извините.
• Но я мужской поэт, не те масштабы.
• Насрал я их мнение. Простите.