Среди белых стен и высоких окон
среди белых стен и высоких окон
вечность кажется чем-то чужим, далеким
на пустом холсте забеленно-тихо
карта места, где прячется вход и выход.
среди белых стен и высоких окон
вечность кажется чем-то чужим, далеким
на пустом холсте забеленно-тихо
карта места, где прячется вход и выход.
Без удовольствия и страха
Придумал карандаш игру -
Что б деревянная рубаха
Рвалась и билась на ветру.
Мое имя теперь - молчание
Не сложившихся мыслей узор
И его непростое звучание
Не толкает на разговор
Желтое солнце. Льняное масло.
Среда.
Я теперь буду так изъясняться.
Всегда.
Словно утром в холодном тумане
Опираясь на чье-то плечо,
Я чужими скитаюсь полями,
Где ни холодно, ни горячо.
Я перестала записывать сны.
Не потому, что мне ничего не снится.
Не потому, что белея, пустые страницы
Лучше видны.
Апельсиновым днем начиналось,
Ярко-рыжей свечой прогорело.
Обжигалась любовь и жалость,
И под солнцем твердеть не смела.
Из рук, картофельную кожуру соскабливающих,
Кормилась белая, как молоко,
И гул голосов, уезжать подбивающих,
Подбадривал, гнал - уезжать далеко
Любите самых некрасивых,
Забитых толпами в углы,
Остриженных, неторопливых -
Они не слишком веселы.
Меня не очень прочно сделали,
Из тонкокостного стекла
И управление доверили
Уму, боящемуся зла
Хорошо в теплом поезде вечером,
Ткнувшись носом в сырое стекло,
Безбилетным и незамеченным
Понимать, как тебе повезло,
Приехал цирк в село Ушково
Раскинул бархатный шатер,
Зажглось над ним цветное слово
И целый лампочный набор.