Я после долгих лет бежал из плена
Любовного — и, дамы, без конца
Рассказывать могу, как беглеца
Расстроила такая перемена.
Внушало сердце мне, что, несомненно,
Одно не сможет жить, как вдруг льстеца
Встречаю, кто любого мудреца
Предательством поставит на колена.
И вот уже, вздыхая о былом,
Я говорил: «Был сладостнее гнет.
Чем воля», — и цепей алкал знакомых.
Я слишком поздно понял свой просчет
И, пленник вновь, теперь с таким трудом
Невероятный исправляю промах.
