Устроив ручную змею как-нибудь,
руки сложив по бокам и на грудь,
(все свои шесть),
Шива прилёг отдохнуть
в кровать размером с N*миллиард
людей и прочих существ,
исполняющих карму.
Устал. Растерялся азарт
от творений. Сомнений натиском мучим
('мир предоставлен кому?
невозможно смотреть на это вот всё').
Топот и гул сквозь назревающий сон
разбирая, бормочет:
— Опять _она_ мешает мне ночью,
являя характер свой сучий,
типично женский. Божий типично,
отстранённо-эгоцентричный.
Кали.
Не смущаясь ни капли,
алый язык наружу, волосы вьюгой,
пронзительный вой.
Кожа цвета вечного времени, космоса;
бусы и пояса
из черепов и отрезанных рук.
Снимает сандали,
ступает на Шиву ногой.
Он податлив, упруг, хотя недоволен.
— Перформанс, супруг.
Танец смерти и боли.
— Можно потише? Мне потом на работу,
творить миры.
Кали смеётся и эхо
этого смеха,
осколок всевышней игры,
отражается в жизнях смертных созданий
новым видом страданий.
Вечный Шива дремлет,
невечные люди приспосабливаются
к обстоятельствам нового времени.
