Свободы идеей святой одержим,
Трудов не жалея и сил,
Я стрелы метал в ненавистный режим,
Но ветер их вдаль относил.
Но словно отважный герой Чингачгук,
Я снова, в который уж раз,
Натягивал туго свой репчатый лук
И левый прищуривал глаз.
И ворон кружил в небесах надо мной,
Почуяв поживу свою,
И конь подо мною плясал вороной,
Не раз выручавший в бою.
Но снова со мной приключалась беда
Все та же, хотя и одна,
И снова летела стрела не туда,
Куда по идее должна.
Мой конь притомился, и я постарел,
И ворон от голода сдох,
И сколько на ветер тех пущено стрел
Один только ведает бог.
И сколько напрасно наломано дров,
Им счет на вагоны идет,
А что же режим? Он румян и здоров,
И нового лучника ждет.
