Т и т и р и М е л и б е й.
М е л и б е й
Титир! ты, на траве лежа под тёмным буком,
Дубровных тешишь муз цевницы сельской звуком;
Мы изгнаны навек из отческих полей,
Мы родины бежим, а ты — в тени ветвей
Лес учишь похвалам Амариллиды стройной.
Т и т и р
Бог подарил меня сей жизнию спокойной,
О Мелибей! мой бог, всегда; олтарь его
Век жертвами почту от стада моего;
Он мне дозволил здесь тельцов пасти травою
И услаждать досуг свирелию простою.
М е л и б е й
Я не завидую блаженству твоему,
Но в смуте сих полей не надивлюсь ему.
Я изгнан и бегу, гоня чрез силу стадо;
Овца любимая… её мне кинуть надо:
На голом камне вдруг двух мёртвых родила
И чуть живая там сама меж них легла.
Худые знаменья грозили нам недаром:
То с корнем свалится дуб громовым ударом,
То слева каркнет вран на дереве сухом.
Но кто ж сей бог, тебя ущедривший добром?
Т и т и р
Я думал спроста: град, что называют Римом,
Как наши те, куда в труде необходимом
Относим мы на торг то агнцев, то тельцов;
Я дойным маткам коз подобил их птенцов,
Слепым щенятам пса, что бьётся с волком диким,
И словом, малое я сравнивал с великим;
Но Рим среди градов возносится главой,
Как дуб иль кипарис над низкой муравой.
М е л и б е й
Так; что же в Рим идти, Титир, тебя склонило?
Т и т и р
Свобода: волосы мне время убелило,
И юности давно лишился я огня,
Но в старости она утешила меня.
Тем самым временем, оставив Галатею,
С Амариллидою сошелся я моею;
Той теша прихоти, мне не было житья:
О стаде не радел, ни о свободе я;
И сколько агнцев я отнёс новорожденных,
И тучных что сыров, под камнями сгущенных!
Всё втуне: плату всю поглотит хищный град,
И я приду всегда с пустой рукой назад.
М е л и б е й
О, сколько без тебя молилась Галатея!
Крушась и ни о чем в печали не радея,
В саду своём плодов дозревших не сняла ":
Титир всему виной, Титира всё звала,
И вторили сей клик, участники кручины,
И рощи, и ручьи, и холмы, и долины.
Т и т и р
Как быть! я мог лишь там избавиться оков
И вкупе с тем найти столь благостных богов.
Там видел юношу, чей с каждою луною
Цветами убранный чтим жертвенник мольбою.
Едва предстал ему: «Идите, чада, в дом, —
Сказал он, — и волов спрягайте под ярмом».
М е л и б е й
О старец счастливый! — итак, один меж нами
Ты сохранишь добро, нажитое трудами;
Ты им доволен: пусть и каменье кругом,
И зарастает луг болотным тростником;
Зато здесь страха нет, чтоб яд недуга злого
Ко стаду твоему привился от чужого.
Счастливый старец! здесь возляжешь часто ты,
Дыша прохладою вечерней темноты,
Знакомого ручья прислушиваясь к шуму;
Иль склонит в сонную тебя жужжаньем думу
Рой пчёл прилежных, мёд сбирающий с цветов;
То дровосека песнь послышится с холмов,
То голубей твоих на кровле воркованье,
То в роще горлицы любовное стенанье.
Т и т и р
Зато скорей олень жить будет под водой,
И рыба на берег поселится крутой,
Иль приведет судьба, народами играя,
Из Тигра даков пить, парфян же из Дуная,
Чем я, о Мелибей, забуду, кто меня
От всех печалей спас, их в счастье пременя.
М е л и б е й
А мы, изгнанники из сей земли природной,
У скифов будем жить, иль в Африке бесплодной,
Или в горах, где Оке мчит быструю струю,
Или в Британии, вселенной на краю.
Ужели никогда меня судьбина злая
Не возвратит к тебе, о хижина драгая,
О царствие моё! смягчится ль гнев богов?
Взгляну ль хоть раз ещё на мой дерновый кров?
Злодей господствует полей моих браздами!
Нив, мной засеянных, питается плодами!
Вот наших следствия междоусобий! вот
В чью пользу утомил я руки от работ!
Иди же, Мелибей, трудись теперь за садом,
Сплетай зелёный вяз с растущим виноградом!
О стадо милое, нет счастия для нас;
О козы! никогда я не увижу вас,
Лежа в пещере сей, усыпанной цветами,
По крутизне горы висящих меж скалами;
Престану петь; а вы забудьте навсегда
Места, где свежий дёрн и чистая вода.
Т и т и р
Ты можешь ночь сию покоиться со мною
На кожах, мягкою подостланных травою;
Душистых вкусим мы на вечери сотов,
Сгущенного млека и свежих с древ плодов.
Пойдём: уж трубы все на хижинах дымятся
И тени длинные с высоких гор ложатся.
