В беспробудном трактире на Пятницкой,
Где цыгане поют до утра,
Где разгульные русские пьяницы
Щеголяют в чем мать родила
Этим поздним декабрьским вечером
Засиделся с друзьями корнет.
Был он щедрою юностью меченый,
Молодой и безусый брюнет.
Поднимались бокалы, и женщины
Брали столики на абордаж,
И цыганки распутными песнями
Вызывали в душе эпатаж.
Хороводом кружились мгновения,
Потеряв развлечениям счет,
Бесшабашно кутили военные
Будто бы их ничто не берет:
Ни картечь, ни застольные здравицы,
Ни в хрустальных бокалах вино,
Ни жеманство продажной красавицы,
Для которой с кем быть все одно!
Эй! Маэстро! Даешь-ка заветную
Для измученной русской души,
Огрубевшей почти незаметно
В беспросветной тамбовской глуши! -
Скрипка скрипнула и… заметалась
По волнам мелодических тем.
Сердце дрогнуло, болью отдалось,
Замирая почти насовсем.
Навернулись нежданные слезы,
Побежали по юным щекам,
Будто ветер колючим морозом
Сыпанул по раскрытым глазам.
Что ж ты плачешь корнет, что ж ты плачешь!
Что ты в жизни своей повидал,
Кроме топота бешенной скачки,
Что сильнее ты в ней испытал?!
От чего же тогда эти слезы,
От чего так томится душа?
От того ли, что детские грезы
Распрощались с тобой навсегда?
И другие теперь ощущенья –
Чувство братства и легкой вины:
От того ль, что ты молод и зелен,
И не знал ни любви, ни войны.
От того ль, что тебе не досталось,
Подниматься в атаке в штыки,
И, так рано ушедшая мама,
Не узнала, каким вырос ты.
И еще это гордое чувство,
Заставляющее трепетать,
Что за счастье почтешь, если нужно
Свою жизнь за Россию отдать!
И ты встанешь в идущие цепи,
Под знамена гвардейских полков,
Что покрыли Россию навеки,
Славой наших великих дедов!...
В бесшабашном трактире на Пятницкой,
Где цыгане поют до утра,
Где разгульные русские пьяницы
Щеголяют в чем мать родила -
Этим поздним декабрьским вечером
Засиделся с друзьями корнет:
Был он щедрою юностью меченый,
Молодой и безусый брюнет.
