Всего-то надо было – защитить

Бывает, горько пробуждаться ото сна

и ощущать себя пробитой, насмерть.

Нет, мне не жаль, что я тобой жила.

Мне жаль, что силы кончились сражаться.

Не победить в бессмысленной возне:

я – за тобой, а ты – за красным платьем.

И только время объяснит тебе,

что счастье не во внешности и стати.

Надменный взгляд из-за твой спины:

мол, этот – мой, не смей и приближаться.

И твой смешок… Такой длины волны,

что хочется на атомы распасться.

И надо бы обидеться, уйти,

и надо разозлиться что есть силы.

А я смотрю, как рушишь ты мосты,

и мне тебя терять невыносимо.

Сейчас она смеётся надо мной:

как я смешно люблю и неуместно…

Но если ей любовь такой смешной

почудилась, то дальше всё известно:

твоя любовь её же насмешит,

и взглядом этим рано или поздно

уже тебя надменно одарит

твоя подруга. И, хватая воздух,

ты будешь так же тихо умирать,

насквозь пробитый этой злой усмешкой.

Дай Бог, чтоб рядом кто-то был – сказать,

что надо жить. Спокойно и неспешно.

И пережить, и выстоять, и вновь

себя собрать из крошечных осколков.

Как я сейчас живу, свою любовь,

тебе не нужную, как лист бумаги, скомкав.

И надо, надо всё послать к чертям.

А я тебя жалею, зная точно,

как кончится история твоя

и как душа твоя закровоточит.

Я вижу это ясно. Бумеранг

не знает в мире никакой пощады,

его уже не развернуть никак,

хоть мне чужой беды совсем не надо.

И я ведь не просила полюбить,

нет, дружбы мне твоей вполне хватало.

Всего-то надо было – защитить

меня от этих едких глаз шакальих.

Всего-то надо было быть добрей.

Моя любовь не требовала власти.

И ближе не было бы у тебя друзей,

и в этой дружбе я нашла бы счастье.

Но вам смешно: как глупо я горю,

как весело сгораю, вам на радость.

Что ж… Я не отрекаюсь: да, люблю.

Но рядом ни минуты не останусь.