Смерть шпиона Гадюкина

Оказывается, пока я болел, на улице стало совсем тепло и до весенних наших каникул осталось два или три дня.

Когда я пришел в школу, все закричали:
– Дениска пришел, ура!
И я очень обрадовался, что пришел, и что все ребята сидят на своих местах – и Катя Точилина, и Мишка, и Валерка, – и цветы в горшках, и доска такая же блестящая, и Раиса Ивановна веселая, и все, все как всегда.

И мы с ребятами ходили и смеялись на переменке, а потом Мишка вдруг сделал важный вид и сказал:
– А у нас будет весенний концерт!
Я сказал:
– Ну да?
Мишка сказал:
– Верно!

Мы будем выступать на сцене.

И ребята из четвертого класса нам покажут постановку.

Они сами сочинили.

Интересная!..
Я сказал:
– А ты,

Мишка, будешь выступать?
– Подрастешь – узнаешь.
И я стал с нетерпением дожидаться концерта.

Дома я все это сообщил маме, а потом сказал:
– Я тоже хочу выступать…
Мама улыбнулась и говорит:
– А что ты умеешь делать?
Я сказал:
– Как, мама, разве ты не знаешь?

Я умею громко петь.

Ведь я хорошо пою?

Ты не смотри, что у меня тройка по пению.

Все равно я пою здорово.
Мама открыла шкаф и откуда-то из-за платьев сказала:
– Ты споешь в другой раз.

Ведь ты болел… Ты просто будешь на этом концерте зрителем. – Она вышла из-за шкафа. – Это так приятно – быть зрителем.

Сидишь, смотришь, как артисты выступают… Хорошо!

А в другой раз ты будешь артистом, а те, кто уже выступал, будут зрителями.

Ладно?
Я сказал:
– Ладно.

Тогда я буду зрителем.
И на другой день я пошел на концерт.

Мама не могла со мной идти – она дежурила в институте, – папа как раз уехал на какой-то завод на Урал, и я пошел на концерт один.

В нашем большом зале стояли стулья и была сделана сцена, и на ней висел занавес.

А внизу сидел за роялем Борис Сергеевич.

И мы все уселись, а по стенкам встали бабушки нашего класса.

А я пока стал грызть яблоко.
Вдруг занавес открылся и появилась вожатая Люся.

Она сказала громким голосом, как по радио:
– Начинаем наш весенний концерт!

Сейчас ученик первого класса

В" Миша Слонов прочтет нам свои собственные стихи!

Попросим!
Тут все захлопали и на сцену вышел Мишка.

Он довольно смело вышел, дошел до середины и остановился.

Он постоял так немножко и заложил руки за спину.

Опять постоял.

Потом выставил вперед левую ногу.

Все ребята сидели тихо-тихо и смотрели на Мишку.

А он убрал левую ногу и выставил правую.

Потом он вдруг стал откашливаться:
– Кхм!

Кхм!..

Кхме!..
Я сказал:
– Ты что,

Мишка, поперхнулся?
Он посмотрел на меня как на незнакомого.

Потом поднял глаза в потолок и сказал:
– Стих.
Пройдут года, наступит старость!
Морщины вскочут на лице!
Желаю творческих успехов!
Чтоб хорошо учились и дальше все!
… Все!
И Мишка поклонился и полез со сцены.

И все ему здорово хлопали, потому что, во-первых, стихи были очень хорошие, а во-вторых, подумать только:

Мишка сам их сочинил!

Просто молодец!
И тут опять вышла Люся и объявила:
– Выступает Валерий Тагилов, первый класс

В"!
Все опять захлопали еще сильнее, а Люся поставила стул на самой середке.

И тут вышел наш Валерка со своим маленьким аккордеоном и сел на стул, а чемодан от аккордеона поставил себе под ноги, чтобы они не болтались в воздухе.

Он сел и заиграл вальс

Амурские волны».

И все слушали, и я тоже слушал и все время думал:

Как это Валерка так быстро перебирает пальцами?» И я стал тоже так быстро перебирать пальцами по воздуху, но не мог поспеть за Валеркой.

А сбоку, у стены, стояла Валеркина бабушка, она помаленьку дирижировала, когда Валерка играл.

И он хорошо играл, громко, мне очень понравилось.
Но вдруг он в одном месте сбился.

У него остановились пальцы.

Валерка немножко покраснел, но опять зашевелил пальцами, как будто дал им разбежаться; но пальцы добежали до какого-то места и опять остановились, ну просто как будто споткнулись.

Валерка стал совсем красный и снова стал разбегаться, но теперь его пальцы бежали как-то боязливо, как будто знали, что они все равно опять споткнутся, и я уже готов был лопнуть от злости, но в это время на том самом месте, где Валерка два раза спотыкался, его бабушка вдруг вытянула шею, вся подалась вперед и запела:
Серебрятся волны…
И Валерка сразу подхватил, и пальцы у него как будто перескочили через какую-то неудобную ступеньку и побежали дальше, дальше, быстро и ловко до самого конца.

Вот уж ему хлопали так хлопали!
После этого на сцену выскочили шесть девочек из первого

А" и шесть мальчиков из первого

Б".

У девочек в волосах были разноцветные ленты, а у мальчиков ничего не было.

Они стали танцевать украинский гопак.

Потом Борис Сергеевич сильно ударил по клавишам и кончил играть.
А мальчишки и девчонки еще топали по сцене сами, без музыки, кто как, и это было очень весело, и я уже собирался тоже слазить к ним на сцену, но они вдруг разбежались.

Вышла Люся и сказала:
– Перерыв пятнадцать минут.

После перерыва учащиеся четвертого класса покажут пьесу, которую они сочинили всем коллективом, под названием

Собаке – собачья смерть».
И все задвигали стульями и пошли кто куда, а я вытащил из кармана свое яблоко и начал его догрызать.
А наша октябрятская вожатая Люся стояла тут же, рядом.
Вдруг к ней подбежала довольно высокая рыженькая девочка и сказала:
– Люся, можешь себе представить – Егоров не явился!
Люся всплеснула руками:
– Не может быть!

Что же делать?

Кто ж будет звонить и стрелять?
Девочка сказала:
– Нужно немедленно найти какого-нибудь сообразительного паренька, мы его научим, что делать.
Тогда Люся стала глядеть по сторонам и заметила, что я стою и грызу яблоко.

Она сразу обрадовалась.
– Вот, – сказала она. – Дениска!

Чего же лучше!

Он нам поможет!

Дениска, иди сюда!
Я подошел к ним поближе.

Рыжая девочка посмотрела на меня и сказала:
– А он вправду сообразительный?
Люся говорит:
– По-моему, да!
А рыжая девочка говорит:
– А так, с первого взгляда, не скажешь.
Я сказал:
– Можешь успокоиться!

Я сообразительный.
Тут они с Люсей засмеялись, и рыжая девочка потащила меня на сцену.
Там стоял мальчик из четвертого класса, он был в черном костюме, и у него были засыпаны мелом волосы, как будто он седой; он держал в руках пистолет, а рядом с ним стоял другой мальчик, тоже из четвертого класса.

Этот мальчик был приклеен к бороде, на носу у него сидели синие очки, и он был в клеенчатом плаще с поднятым воротником.
Тут же были еще мальчики и девочки, кто с портфелем в руках, кто с чем, а одна девочка в косынке, халатике и с веником.
Я как увидел у мальчика в черном костюме пистолет, так сразу спросил его:
– Это настоящий?
Но рыжая девочка перебила меня.
– Слушай,

Дениска! – сказала она. – Ты будешь нам помогать.

Встань тут сбоку и смотри на сцену.

Когда вот этот мальчик скажет:

Этого вы от меня не добьетесь, гражданин Гадюкин!» – ты сразу позвони в этот звонок.

Понял?
И она протянула мне велосипедный звонок.

Я взял его.
Девочка сказала:
– Ты позвонишь, как будто это телефон, а этот мальчик снимет трубку, поговорит по телефону и уйдет со сцены.

А ты стой и молчи.

Понял?
Я сказал:
– Понял, понял… Чего тут не понять?

А пистолет у него настоящий?

Парабеллум или какой?
– Погоди ты со своим пистолетом… Именно, что он не настоящий!

Слушай: стрелять будешь ты здесь, за сценой.

Когда вот этот, с бородой, останется один, он схватит со стола папку и кинется к окну, а этот мальчик, в черном костюме, в него прицелится, тогда ты возьми эту дощечку и что есть силы стукни по стулу.

Вот так, только гораздо сильней!
И рыженькая девочка бахнула по стулу доской.

Получилось очень здорово, как настоящий выстрел.

Мне понравилось.
– Здорово! – сказал я. – А потом?
– Это все, – сказала девочка. – Если понял, повтори!
Я все повторил.

Слово в слово.

Она сказала:
– Смотри же, не подведи!
– Можешь успокоиться.

Я не подведу.
И тут раздался наш школьный звонок, как на уроки.
Я положил велосипедный звонок на отопление, прислонил дощечку к стулу, а сам стал смотреть в щелочку занавеса.

Я увидел, как пришли Раиса Ивановна и Люся, и как садились ребята, и как бабушки опять встали у стенок, а сзади чей-то папа взгромоздился на табуретку и начал наводить на сцену фотоаппарат.

Было очень интересно отсюда смотреть туда, гораздо интересней, чем оттуда сюда.

Постепенно все стали затихать, и девочка, которая меня привела, побежала на другую сторону сцены и потянула за веревку.

И занавес открылся, и эта девочка спрыгнула в зал.

А на сцене стоял стол, и за ним сидел мальчик в черном костюме, и я знал, что в кармане у него пистолет.

А напротив этого мальчика ходил мальчик с бородой.

Он сначала рассказал, что долго жил за границей, а теперь вот приехал опять, и потом стал нудным голосом приставать и просить, чтобы мальчик в черном костюме показал ему план аэродрома.
Но тот сказал:
– Этого вы от меня не добьетесь, гражданин Гадюкин!
Тут я сразу вспомнил про звонок и протянул руку к отоплению.

Но звонка там не было.

Я подумал, что он упал на пол, и наклонился посмотреть.

Но его не было и на полу.

Я даже весь обомлел.

Потом я взглянул на сцену.

Там было тихо-тихо.

Но потом мальчик в черном костюме подумал и снова сказал:
– Этого вы от меня не добьетесь, гражданин Гадюкин!
Я просто не знал, что делать.

Где звонок?

Он только что был здесь!

Не мог же он сам ускакать, как лягушка!

Может быть, он скатился за батарею?

Я присел на корточки и стал шарить по пыли за батареей.

Звонка не было!

Нету!..

Люди добрые, что же делать?!
А на сцене бородатый мальчик стал ломать себе пальцы и кричать:
– Я вас пятый раз умоляю!

Покажите план аэродрома!
А мальчик в черном костюме повернулся ко мне лицом и закричал страшным голосом:
– Этого вы от меня не добьетесь, гражданин Гадюкин!
И погрозил мне кулаком.

И бородатый тоже погрозил мне кулаком.

Они оба мне грозили!
Я подумал, что они меня убьют.

Но ведь не было звонка!

Звонка-то не было!

Он же потерялся!
Тогда мальчик в черном костюме схватился за волосы и сказал, глядя на меня с умоляющим выражением лица:
– Сейчас, наверно, позвонит телефон!

Вот увидите, сейчас позвонит телефон!

Сейчас позвонит!
И тут меня осенило.

Я высунул голову на сцену и быстро сказал:
– Динь-динь-динь!
И все в зале страшно рассмеялись.

Но мальчик в черном костюме очень обрадовался и сразу схватился за трубку.

Он весело сказал:
– Слушаю вас! – и вытер пот со лба.
А дальше все пошло как по маслу.

Мальчик в черном встал и сказал бородатому:
– Меня вызывают.

Я приеду через несколько минут.
И ушел со сцены.

И встал на другой стороне.

И тут мальчик с бородой пошел на цыпочках к его столу и стал там рыться и все время оглядывался.

Потом он злорадно рассмеялся, схватил какую-то папку и побежал к задней стене, на которой было наклеено картонное окно.

Тут выбежал другой мальчик и стал в него целиться из пистолета.

Я сразу схватил доску да как трахну по стулу изо всех сил.

А на стуле сидела какая-то неизвестная кошка.

Она закричала диким голосом, потому что я попал ей по хвосту.

Выстрела не получилось, зато кошка поскакала на сцену.

А мальчик в черном костюме бросился на бородатого и стал душить.

Кошка носилась между ними.

Пока мальчики боролись, у бородатого отвалилась борода.

Кошка решила, что это мышь, схватила ее и убежала.

А мальчик как только увидел, что он остался без бороды, так сразу лег на пол – как будто умер.

Тут на сцену прибежали остальные ребята из четвертого класса, кто с портфелем, кто с веником, они все стали спрашивать:
– Кто стрелял?

Что за выстрелы?
А никто не стрелял.

Просто кошка подвернулась и всему помешала.

Но мальчик в черном костюме сказал:
– Это я убил шпиона Гадюкина!
И тут рыженькая девочка закрыла занавес.

И все, кто был в зале, хлопали так сильно, что у меня заболела голова.

Я быстренько спустился в раздевалку, оделся и побежал домой.

А когда я бежал, мне все время что-то мешало.

Я остановился, полез в карман и вынул оттуда… велосипедный звонок!