В зимнюю стужу

В зимнем тумане встает холодное, тусклое солнце.

Спит заснеженный лес.

Кажется, все живое замерзло в этой стуже — ни шороха, ни звука, только изредка трещат от мороза деревья.

Я выхожу на лесную поляну.

За поляной — густой старый ельник.

Все деревья обвешаны крупными шишками.

Шишек так много, что под их тяжестью склонились концы ветвей.
Как тихо!

Зимой не услышишь пения птиц.

Теперь им не до песен.

Многие улетели на юг, а те, что остались, забились в укромные уголки, попрятались от лютого холода.
И вдруг словно весенний ветерок прошумел над застывшим лесом: целая стайка птиц, весело перекликаясь, пронеслась над поляной.

Да ведь это клесты — природные северяне!

Им не страшны наши морозы.
Стайка клестов облепила вершины елей.

Птички ухватились за шишки цепкими коготками и повисли на них вниз головой.

Качаясь на шишках, как на качелях, они вытаскивали своими кривыми носами из-под чешуек вкусные семена.

Когда хорош урожай шишек, этим птицам не страшна бескормица зимы.
Я стоял на поляне и любовался, как хлопотали клесты в своей воздушной столовой.

Утреннее солнце ярко освещало зеленые вершины елей, грозди румяных шишек и веселых, пирующих птиц.

И мне почудилось, что уже пришла весна.

Вот сейчас запахнет талой землей, оживет лес и, встречая солнце, защебечут птицы.
Любуясь клестами, я вдруг увидел, как один из них подлетел к старой ели и скрылся в заснеженных ветках, будто юркнул в снеговую пещерку, и тут мне вспомнилась одна замечательная особенность из жизни этих птиц, особенность, которой я никогда не мог поверить.

А вот теперь представился случай самому убедиться.
Крадучись я подобрался к той ели и полез вверх по стволу.

Острые иглы царапали лицо и руки, но я карабкался все выше и выше.
Вот уже близка вершина, а на дереве ничего и нет, — с сожалением подумал я. — Всё это только выдумки».
Я начал спускаться и вдруг прямо перед собой увидел то самое, чего уже не надеялся найти: среди обледенелых, покрытых снегом веток едва виднелось небольшое гнездо, а в нем, будто весной, озабоченно распушившись, сидела зеленоватая птичка — самочка клеста.
Неловким движением я качнул ветку.

Испуганная птица вспорхнула.

Я наклонился и чуть не вскрикнул от изумления: в гнезде копошились только что вылупившиеся, совсем голые птенцы.
Над самым гнездом свешивались заснеженные ветви.

В лесу от мороза трещали деревья, а здесь меж сучьев старой ели будто наступила весна: заботливая мать выводила птенцов.
Я поскорее слез с дерева, чтобы не тревожить эту удивительную семью.

Легко спрыгнул в снег, огляделся, и зимний лес уже не казался мне, как прежде, угрюмым и безжизненным.
Стоя под деревом, я тер закоченевшие в шерстяных варежках руки, посмеивался над собой и с восторгом думал о голых малышах в гнезде, которым не страшна зимняя стужа.