Ниточки

волна укрывает её одеялом, берег мнётся под ней, как кровать,

она прижимается кожей к песку и говорит себе: надо рвать.

надо рвать все эти ниточки, выдирать их с корнями и кровью,

море съест их и сделает кварцем, отнесёт к городам портовым…

тело пропитывается солью, обгорает, краснеет, лежит пластом,

и молочная пена смывает с него всю Гоморру и весь Содом.

камни греют больную спину, ракушечник липнет на голые ноги.

вот ещё поболит между рёбер и отпустит потом понемногу…

и забудется рот мальчишеский, и раздетые плечи, и зад в джинсе,

память высушит солнцем и ветром, как весь этот город-музей…

и она возрождается Афродитой, и ложится на мокрую твердь лениво.

из полупустой кафешки пахнет жареной рыбой и пивом.

а ещё пахнет розами и шиповником, и всё вокруг здесь цветёт…

надо рвать, говорит она про себя, слишком гадок уже этот мёд.

официант улыбается ей смущённо, демонстрируя греческий профиль,

а она отворачивается к волне и говорит себе: пофиг.