Русь — отчизна дорогая!
Никому не уступлю:
Я люблю тебя, родная,
Крепко, пламенно люблю.
В духе воинов-героев,
В бранном мужестве твоем
И в смиреньи после боев —
Я люблю тебя во всем:
В снеговой твоей природе,
В православном алтаре,
В нашем доблестном народе,
В нашем батюшке-царе,
И в твоей святыне древней,
В лоне храмов и гробниц,
В дымной, сумрачной деревне
И в сиянии столиц,
В крепком сне на жестком ложе
И в поездках на тычке,
В щедром барине — вельможе
И смышленном мужике,
В русской деве светлоокой
С звонкой россыпью в речи,
В русской барыне широкой,
В русской бабе на печи,
В русской песне залюбовной,
Подсердечной, разлихой,
И в живой сорвиголовой,
Всеразгульной — плясовой,
В русской сказке, в русской пляске,
В крике, в свисте ямщика,
И в хмельной с присядкой тряске
Казачка и трепака,
Я чудном звоне колокольном
Но родной Москве — реке,
И в родном громоглагольном
Мощном русском языке,
И в стихе веселонравном,
Бойком, стойком, — как ни брось,
Шибком, гибком, плавном славном,
Прорифмованном насквозь,
В том стихе, где склад немецкий
В старину мы взяли в долг,
Чтоб явить в нем молодецкий
Русский смысл и русский толк.
Я люблю тебя, как царство,
Русь за то, что ты с плеча
Ломишь Запада коварство,
Верой — правдой горяча.
Я люблю тебя тем пуще,
Что прямая, как стрела,
Прямотой своей могущей
Ты Европе не мила.
Что средь брани, в стойке твердой,
Миру целому ты вслух,
Без заносчивости гордой
Проявила мирный дух,
Что, отрекшись от стяжаний
И вставая против зла,
За свои родные грани
Лишь защитный меч взяла,
Что в себе не заглушила
Вопиющий неба глас,
И во брани не забыла
Ты распятого за нас.
Так, родная, — мы проклятья
Не пошлем своим врагам
И под пушкой скажем: «Братья!
Люди! Полно! Стыдно вам».
Не из трусости мы голос,
Склонный к миру, подаем:
Нет! Торчит наш каждый волос
Иль штыком или копьем.
Нет! Мы стойки. Не Европа ль
Вся сознательно глядит,
Как наш верный Севастополь
В адском пламени стоит?
Крепок каждый наш младенец;
Каждый отрок годен в строй;
Каждый пахарь — ополченец;
Каждый воин наш — герой.
Голубица и орлица
Наши в Крым летят — Ура!
И девица и вдовица —
Милосердия сестра.
Наша каждая лазейка —
Подойди: извергнет гром!
Наша каждая копейка
За отечество ребром.
Чью не сломим мы гордыню,
Лишь воздвигни царь — отец
Душ корниловских твердыню
И нахимовских сердец!
Но, ломая грудью груди,
Русь, скажи своим врагам:
Прекратите зверство, люди!
Христиане! Стыдно вам!
Вы на поприще ученья
Не один трудились год:
Тут века! — И просвещенья
Это ль выстраданный плод?
В дивных общества проектах
Вы чрез высь идей прошли
И во всех возможных сектах
Христианство пережгли.
Иль для мелкого гражданства
Только есть святой устав,
И святыня христианства
Не годится для держав?
Теплота любви и веры —
Эта жизнь сердец людских —
Разве сузила б размеры
Дел державных, мировых?
Раб, идя сквозь все мытарства,
В хлад хоть сердцем обогрет;
Вы его несчастней, царства, —
Жалки вы: в вас сердца нет.
Что за чадом отуманен
Целый мир в разумный век!
Ты — француз! Ты — англичанин!
Где ж меж вами человек?
Вы с трибун, где дар витейства
Человечностью гремел,
Прямо ринулись в убийства,
В грязный омут хищных дел.
О наставники народов!
О науки дивный плод!
После многих переходов
Вот ваш новый переход:
Из всемирных филантропов,
Гордой вольности сынов —
В подкупных бойцов — холпов
И журнальных хвастунов,
Из великих адвокатов,
Из крушителей венца —
В пальмерстоновских пиратов
Или в челядь сорванца".
Стой, отчизна дорогая!
Стой! — И в ранах, и в крови
Все молись, моя родная,
Богу мира и любви!
И детей своих венчая
Высшей доблести венцом,
Стой, чела не закрывая,
К солнцу истины лицом!
1859
