Полночь уж, милая девочка. Спи. Отложи Ювенала,
Спрячь под подушку, захлопни, закрой этот день, будто книжку.
Утро придет, и рассветом окрасится ало
Многоэтажный пейзаж за окном, и начнется - сынишку
В сад отвести, набросать макияж, выйти в люди,
Видеть гармонию жизни в движении туч, в человеках,
Долго возиться на кухне, и выложить фрукты на блюде,
Только глаза не смыкать, потому что на веках
Снова возникнет, как на ослепительно ярком экране,
Где искажаются лица, смещаются меры и длины,
То, что за гранью, и то, что пока что на грани...
Как ты завидуешь буйству ночей Мессалины,
Как тебе хочется ночью, и томной, и жаркой
Выскользнуть тихо из спальни, на тело нагое
Плащ лишь накинув, и выбраться с верной служанкой
В теплый разврат лупанара, куда ни ногою
Верной супруге нет ходу - таков уж обычай,
Римской матроне пристало быть и осторожной, и чинной...
Только краснеет луна, наливается глаз ее бычий,
Слышатся стоны в каморке, где ты под чужою личиной
Всех принимаешь за малую плату и вовсе без платы,
Раб ли, солдат ли, мальчишка... Ты так никогда не стонала,
Даже во сне, даже в грезах такой не была ты...
Полночь уж, милая девочка. Спи. Отложи Ювенала.
