Теперь проедем
в дождь трамваем…
Народ у трамвая
дождем омываем.
Стрелочник всегда
торчит на посту.
Дождь ли,
мороз ли —
стой! не бастуй!
И если случается
хоть малюсенький дождь —
вымачивает стрелочника
вдрызг
и в дрожь.
В дождь не поможет
ни молитва, ни плач;
лучшая помощь —
брезентовый плащ!
Какой же может быть
вывод из этого?
Выдать
стрелочникам
плащи брезентовые!
Казалось бы — просто!
Но хозяйственники-разини
взяли и выдали
плащи на резине.
Плащ не пропускает
водицы дождевой.
Но стрелочник,
избавясь от внешних купаний,
стоит
и исходит, еле живой,
паром,
как в страшно распаренной бане.
Преет и мается,
шапку насупив,
и мокнет,
и мокнет,
как клецка в супе.
В чем же дело?
В чем же загвоздка?
Резиновый плащ
не пропускает воздуха,
и пот
до того возмутительно прет,
что шуба дымится,
как горячий пирог.
А шубе стоит по́том упиться,
и через год —
не шуба — тряпица.
А шуба —
тоже казенная,
кстати…
Как же
хозяйственников
не упрекнуть в растрате,
когда из-за этого
тыщи четыре
улетучатся запахом нашаты́ря!
Хозяйственник!
Не гляди на рабочих Кащеем,
выдай немедленно
брезентовых плащей им.
Вреден
для республики
пальцев разжим
в деле —
над рабочими — заботы и опеки.
Товарищи!
Уничтожьте
бессмысленный режим,
режим экономии на рабочей копейке.* * *По шоссе Ленинградскому,
грязному,
пыльному,
подъедем теперь к заводу лесопильному.
На 11-ой версте —
завод «Братуево».
А ну, «Рабочая Москва»,
ату его!
Хозяйственники
для этого завода несчастного
старый двигатель
купили у «частного».
Работающие
над починкой двигателя
глаза от удивления выкатили:
двигатель внутри, как гнилой орех —
и смех
и грех!
И зря
рабочее время соря,
над этим двигателем
потели слесаря.
Хозяйственники
ходят с экономной рожей,
а двигатель
выходит
нового дороже.
И на заводе, где пилят бревна,
тоже не всё гладко и ровно.
Напилят доски,
свезут на склад
и скажут,
бросив на доски взгляд:
— Не годятся,
очень узки́,
вези обратно,
пили бруски…
А результат простой:
где 3-х,
где 4-х-часовый простой.
Решенье огульное:
штрафовать рабочих
за часы прогульные.
И выгнали…
Безработный голодает и воет,
а на заводе —
простоев вдвое.
И выходит —
не рабочие,
а хозяйственники виноваты…
Очевидно, уши у них длинноваты.
1926 г.
