Дремал в объятьях полночи вокзал...
Дремал в объятьях полночи вокзал,
Вдавились в кресла лица и затылки,
А во дворе Колюшка собирал
Остывшие от градусов бутылки.
Простая кепка. Выперший кадык.
Походка перекошенно-кривая.
Колюшка уважает забулдыг,
Хотя ни капельки не выпивает.
На нем пиджак небросок и дешев.
Его ли взгляды удивят косые?
Он, кажется, сквозь толщу лет прошел
Сюда из нищей блоковской России.
Сюда, где стало многое не так
(Хотя осталось нищенство в народе),
Где мог бы послужить его пиджак
Хорошим пугалом на огороде.
Колюшку здесь не помнят молодым —
Всегда в старье, в промасленной рубахе,
Но бегают с надеждою за ним
Голодные вокзальные собаки.
Он их привлек, конечно же, не тем,
Что кормит (сам при том несыт, быть может).
У них глаза сиротские совсем
И этим на Колюшкины похожи.
Other author posts
И совесть, и честь продаются задаром...
И совесть, и честь продаются задаром, И память о прошлом — в холодной пыли. В стране все длиннее да звонче базары, В стране, что ни день, все бессильней рубли. И ветер надрывно сквозит над погостом,
Сказочная видится картина...
Сказочная видится картина: Прилетев нежданно в край родной, Изрыгает пламя Змей-Горыныч Над когда-то сильною страной. Озадачен скряжистою мыслью,
Голос детства порою услышу...
Голос детства порою услышу. Постою. И припомнится вновь, Как отец из-под старенькой крыши Нам, мальцам, доставал воробьев. Мы держали птенцов осторожно,
Иду заросшей тропкой снова...
Иду заросшей тропкой снова Туда, где детства старый дом, Где клен подкрашен желтизною Зари, привставшей над селом. Здесь бодрыми стоят осины