Хруст снега под окнами, смех детворы
и мамино: «Скоро обедать!».
Я это хранила в себе до поры
N-цатого снежного бреда.
И это терялось в молчаньи кассет,
забытых в 2005-ом,
в обрывках программ новогодних газет
и в дождике кем-то помятом.
Остался на кухне один мандарин,
лежал на тарелке, как солнце.
И я находила десяток причин,
надеясь, что это вернётся.
В ещё бездиетных коробках конфет,
в снежинках из тонких салфеток –
так спрятано будто бы этого нет.
Для поиска не было меток.
И в ёлочном шаре искала. Пустой.
[Не думала, что разобьётся.]
И вдруг обнаружила под кожурой
у первоянварьского солнца.
