Дед и баба

Третье лето. Третья осень.

Третья озимь ждет весны.

О своих нет-нет и спросим

Или вспомним средь войны.

Вспомним с нами отступавших,

Воевавших год иль час,

Павших, без вести пропавших,

С кем видались мы хоть раз,

Провожавших, вновь встречавших,

Нам попить воды подавших,

Помолившихся за нас.

Вспомним вьюгу-завируху

Прифронтовой полосы,

Хату с дедом и старухой,

Где наш друг чинил часы.

Им бы не было износу

Впредь до будущей войны,

Но, как водится, без спросу

Снял их немец со стены:

То ли вещью драгоценной

Те куранты посчитал,

То ль решил с нужды военной, —

Как-никак цветной металл.

Шла зима, весна и лето.

Немец жить велел живым.

Шла война далеко где-то

Чередом глухим своим.

И в твоей родимой речке

Мылся немец тыловой.

На твоем сидел крылечке

С непокрытой головой.

И кругом его порядки,

И немецкий, привозной

На смоленской узкой грядке

Зеленел салат весной.

И ходил сторонкой, боком

Ты по улочке своей, —

Уберегся ненароком,

Жить живи, дышать не смей.

Так и жили дед да баба

Без часов своих давно,

И уже светилось слабо

На пустой стене пятно…

Но со страстью неизменной

Дед судил, рядил, гадал

О кампании военной,

Как в отставке генерал.

На дорожке возле хаты

Костылем старик чертил

Окруженья и охваты,

Фланги, клинья, рейды в тыл…

— Что ж, за чем там остановка? —

Спросят люди.- Срок не мал…

Дед-солдат моргал неловко,

Кашлял:

— Перегруппировка...-

И таинственно вздыхал.

У людей уже украдкой

Наготове был упрек,

Словно добрую догадку

Дед по скупости берег.

Словно думал подороже

Запросить с души живой.

— Дед, когда же?

— Дед, ну что же?

— Где ж он, дед, Буденный твой?

И едва войны погудки

Заводил вдали восток,

Дед, не медля ни минутки,

Объявил, что грянул срок.

Отличал тотчас по слуху

Грохот наших батарей.

Бегал, топал:

— Дай им духу!

Дай еще! Добавь! Прогрей!

Но стихала канонада,

Потухал зарниц пожар.

— Дед, ну что же?

— Думать надо,

Здесь не главный был удар.

И уже казалось деду, —

Сам хотел того иль нет, —

Перед всеми за победу

Лично он держал ответ.

И, тая свою кручину,

Для всего на свете он

И угадывал причину,

И придумывал резон.

Но когда пора настала,

Долгожданный вышел срок,

То впервые воин старый

Ничего сказать не мог…

Все тревоги, все заботы

У людей слились в одну:

Чтоб за час до той свободы

Не постигла смерть в плену.

1945