В молитвы чудотворные не веря (наученное сладкогласье)
но реабилитации я жду, преображенья –
что же мне, Господи, с тобой по фене ботать? –
расклады и понятия твои чудны мне, Господи, непостижимы –
верно тяжек труд – из горсти перегноя ваяешь
Ты в каком-то забытьи - увы- несовершенные создания,
колючей проволокой рай твой, Господи, перегорожен,
и каждый вождь враждующих земель твоим слугой зовётся -
такие здесь дела с тех пор, как, утомлён своим деянием,
последний ты отпраздновал шаббат на небе на седьмом.
Здесь – пауза – идти ль на поводу по колее –
прямолинейный ряд ассоциаций –
попытка воссоздания движенья, боевик, но по святым мотивам,
из Писаний, экшн-пост-фактум? – соловьи Твои охрипли.
Динамик-попугай пугает лаем.
А потные крикливые торговцы с лотков вразнос
на скользких мостовых, расхваливая свой товар
всё также торгуют счастьем, а из-под полы – забвеньем.
Услужливо тасует память слайды,
листает пожелтевшие страницы
с гравюрами из дантевого ада,
скачивает файлы из взломанной кислотным хакером
секретной базы данных – такая штука память.
Увязнуть в смыслах, стать пчелой в меду, мошкой, погребённой
в прозрачности смолы – на миллиарды лет – прожилки янтаря,
сжатые перламутровыми хрупкими пальцами пред испытующим
хотя и нежным взором – и в переливчатой своей темнице над
пламенем свечи мерцать – и всё.
Сибаритствующий средиземноморец ближневосточный
ближний мой левантиец –
о, вскрики жизнерадостного плебса в плену косноязычия,
разброд разоблачений, ошеломлённо запечатлевающий
созерцательную свою немоту –
пластика импровизирующей пустоты живородящей
чуден мне расклад твой, Господи,
восторгает порой непреклонность Твоего волеизъявления…
Невероятностью каких усилий запечатлеть слова Его -
не так ли и душа в последний миг озвученной надежды
любимые прошепчет имена?
