горящее

Гляди — зубы времени гладки и остры, нам плоть разрывают священные монстры, они проповедуют что-то из книги, но хватит нам меди их, золото – nihil. Под вой муэдзина, под звуки там-тама, под бредни взбесившегося инстаграмма, тебя наблюдают жующего сопли, ты принадлежишь им, твоё имя – зомби. В ночи прозвенит идеальное эхо, но ты позабыл, потеряв своё эго. Входящего в двери стучать не просили, с тебя – тишина, потерявший – бессилен. Послушай как движется смех за туманом, тебе наступает на пятки зима, но спешить бесполезно поставившим прочерк: асфальт ли, пустыня, нелепость обочин… Объедки высоток, пронзающих небо, тебе говорят – в этом небе ты не был, и вряд там будешь, ты – из зоосада, ты наш, приручённый, ты веруешь в – надо. А солнечный диск он плывёт надо всеми, лучами касаясь и снега, и сельвы, и кто-то невидимый души нам жалит, всё делая странным, всё преображая. **** Огненно кричаща тьма среди звукоряда. Жизнь перелистала бледнокрылый караул светил, ткнувшийся мелодией в гитару. Ты играй луна речушки над вековым глядящим в нас укором, может рыбе встретится блесна, встрепенув души надрывный морок. Может счастье вырвется вперёд, будто политрук, войне навстречу, что идёт, который век и год, за простое выраженье — вечность. Номинал её не потускнел, но сверкает, всех похвал превыше, всем безумным, словно бы во сне, странные начитывая вирши. В деле этом слог мой мизерабль, ну, а что сказать о мизерабле? Он галерных вёсел вечный раб, силы тратит глупо, но в растрате смысл находит, смыслу вопреки, вопреки реки глухим упрёкам, запираясь в звукотайный скит, в поглощающий личину кокон. Мир плывёт неведомо куда, то есть вдаль, по водному теченью, лишь в конце промолвит он… вот, да… прибывая к месту назначенья. Но пока финал не превзошёл подозрений наших, ставших чаще, ты бросай луна, на гладкий шёлк, бледный луч, так огненно-кричащий. **** Времена, я — нем. Имена мы рыб забываем, чтобы объятья сна на себе ощутить пеленой могли б, миг под толщей этой не вспоминай. Уходя на дно, оцени овал перспективы неба – приходит день. Забывай слова, те, что рифмовал, только звук без смысла даёт 3-d. Не поставить здесь бытия рекорд, мой компАс даёт невалютный курс. Зомбоящик, диктор, слова-поп-корн — имитируют новый горящий куст. Непонятен этот дурной восторг перехода круга на новый круг, я отстал от крика тревоги толп, восхищённой, словно оживший труп. …но наступит время, Единорог вострубит над новой строкой листа. Этот мир, наверно, не так уж плох, раз он может быть обнулён тогда.