Молотком по стеклу разбивается звонок вдрызг.
Я выхожу на улицу в сплетение рук и лиц.
Ты ждешь за углом, считая отражения птиц.
Мы снова будем придумывать поводы для границ.
Я хочу твои руки и тереблю бесконечные рукава,
Раз за разом сгораю, пока ты тлеешь едва-едва.
Откровенность рассыпалась на острые кубики льда.
И мы выбираем, какие собрать слова.
Ты до крови срезаешь крылья и хочешь все снова, но.
Я выжимаю лицом улыбку. Она выходит порванной.
Ты ищешь твердость плеча, но ключицы — тобою — сломаны,
Взгляд мой давно бездомный, и голос — сорванный.
Провожаешь меня дворами и выпиваешь до дна.
Ко мне тянутся ветви деревьев, и кожа моя темна.
Ты душишь меня или греешь? Уйди, я хочу одна.
Мрачный отводишь взгляд, и я, покорная, жду утра.
А на улице тянется ночь, и зима болеет.
Ты длишься шерстяными шарфами вокруг моей шеи.
Я умираю черными голыми рукавами аллеи,
Выцарапывая крики на иссыхающем теле.
Кажется, вороны кричат мне "Ура!"
Я качаюсь на ветру и не помню, что было позавчера,
Видимо, "завтра" замерзло вчера с утра,
И нам остались только ночи и вечера.
