Раз.
Мы поставили подпись, неровный штрих,
Образцовые выродки, топь болот:
«Обещаем, родиться и умереть,
Погрузиться в немую земную твердь…»
А теперь словно пёсики, машет хвост,
И топорщится шерсть
У шей.
Обманули. Сбежали плясать в полях,
Протоптали дороги, сгребли костры:
«Обещаем распять, разобрать, вспороть
Плоть от плоти, учиться считать до трёх,
Разобрать алгоритм, поместить в стекло
Даже вздохи зимы
И пыль».
Доросли до весны, обрели глаза,
Погрузили леса под индиго строк,
Отрешённо бросались в окоп впотьмах,
И поверили хором в «О, капитан!»,
Только юнгам досталась в окне петля,
Мяч — резиновый плот —
Утоп.
Роголист и осока не дали всплыть.
Познакомились с тем, кто залёг на дно,
Он сжимал наши рты, словно пел за нас,
Мы остались ухмылкой в его губах,
Как гнилая корма без замены на
Свежесрубленное
Бревно.
Два.
Больше нет, и не будет. Смешной итог.
Углеродные ниточки в пустоте
Остаются ошибкой эпох и звёзд,
Что расходовали тепло.
Больше нет, и не будет. Песок и соль
Одиноко бьётся приливом время,
Это море волнуется, раз, два — всё.
Не умея считать до трёх.
Больше нет, и не будет. Покойся мир.
Ведь никто не воскликне-:
«Три».
Мы поставили подпись, неровный штрих,
Образцовые выродки, топь болот:
«Обещаем, родиться и умереть,
Погрузиться в немую земную твердь,
Но не стать глухой пустотой обрыва».
И поставили таймер большого взрыва.
