Картины висели на стенах музея.
Днём люди по залам бродили, глазея.
А ночью, когда посетителей нет,
Когда полумрак и нескоро рассвет –
Тогда оживали музейные стены –
Картины шептались на разные темы.
То живо обсудят – чей это портрет,
Похвалят пейзаж и батальный сюжет.
То спорить о чём-то начнут увлечённо...
Один натюрморт вдруг спросил удивлённо:
– Скажите, зачем здесь икона висит?..
Неяркие краски. Не тот колорит.
Не видно в ней живости изображенья.
Не видно совсем никакого движенья.
Пускай подтвердит это «Чёрный квадрат».
Он дорого стоит, а значит – богат.
Свою пустоту прикрывая молчаньем,
Отделался «Чёрный квадрат» лишь мычаньем.
И вновь сохранил свой таинственный вид.
Все думали – мудр, потому и молчит.
А он просто имидж испортить не хочет.
Сама же икона печалилась очень.
Совсем не о том, что опять и опять
Вокруг продолжали её обсуждать...
Её огорчало, что люди шли мимо.
Порой было больно, почти нестерпимо.
Заплакать хотелось порой от того,
Что рядом бывало – совсем никого.
Хотя иногда, как на прошлой неделе,
И к ней подходили, но... просто смотрели.
А кто-то с молитвой икону писал
И вкладывал душу без всяких похвал.
Была бы она не на выставке в раме,
А рядом с другими иконами в храме.
Ведь свет от лампады теплей фонарей.
Пусть люди молились бы вновь перед ней.
Ведь здесь, где картины на стенах музея,
Все просто по залам проходят, глазея...
И грустными были иконы глаза.
И еле заметно катилась слеза.
Изменятся люди. Изменят законы…
А в храме всегда место есть для иконы.
