Было однажды, чего не бывало дважды, а кабы не было, мы бы не видали, прежде нас появились сказки, а при нас появились небылицы: как блошка подковала себе ножки, извела она железа горы, а пятки остались голы, прянула под облака и все хвасталась, что легка; кто нам веры не ймет, сам без меры врет.
Жил в глухой пустыне отшельник один-одинешенек, в соседстве с лесными зверями.
И такой он был праведный, что всякий зверь, повстречавшись с ним, ему кланялся.
Однажды пошел пустынник на берег реки, которая протекала неподалеку от его хижины, и вдруг видит: плывет по воде ящик засмоленный, а из него плач слышится.
Постоял он в раздумье, проговорил молитвенные слова, потом зашел в воду и шестом подогнал ящик к берегу.
Открыл его - и что же там видит?
Дитя месяцев двух.
Вынул он его из ящика, и, только взял на руки, младенец замолчал.
На шее у младенца была подвязана ладанка.
И когда снял пустынник ладанку, то увидел внутри письмо.
Прочитал он его и узнал, что младенец тот рожден царской дочерью, не миновали и ее житейские волны, и, страшась родительского гнева, решила она избавиться от дитяти, положила его в ящик и пустила по реке, предоставив воле Божьей.
Пустынник всей душой желал вырастить дитя, которое ему Бог послал, но как подумал, что нечем его кормить-поить, и так начал плакать, просто удержу нет.
Стал он на колени и помолился Господу.
И, о чудо великое!
Вдруг в углу хижины пустила ростки виноградная лоза, росла, росла и поднялась под самую кровлю.
Пустынник оглядел ее и увидел па ней грозди, одни - совсем спелые, другие соком наливаются, какие еще незрелые, а какие только в цвету.
Сорвал он ягоды, дал младенцу, и когда увидел, что тот ест, обрадовался всем сердцем и возблагодарил Господа.
Так и кормился младенец виноградным соком, пока не подрос и не стал есть все.
А когда он уже юношей был, пустынник научил его грамоте, собирать коренья съедобные и охотиться.
Но вот однажды призывает пустынник юношу и говорит ему:
- Сын мой, чувствую я, слабеют мои силы, стар я, ты и сам видишь.
Так вот, знай, что через три дня я отойду в иной мир.
Я не родной твой отец, нашел я тебя на реке.
А попал ты туда по воле матери, положила она тебя в ящик и пустила в реку, хотела скрыть свое бесчестье, хоть и царская дочь.
Если я засну вечным сном, а распознаешь ты это по тому, как охладеет и оцепенеет мое тело, тогда придет лев.
Не страшись его, дорогой сынок, лев выроет мне могилу, а ты засыплешь меня землей.
В наследство могу завещать одну только конскую уздечку.
А когда останешься один, влезь на чердак, возьми уздечку, встряхни ее, и на тот зов тотчас явится конь, он тебя и научит, что дальше делать.
Как сказал старец, так и случилось.
На третий день простился пустынник со своим названым сыном, лег и заснул вечным сном.
Тогда сразу же явился лев, такой грозный, просто беда!
Подошел он с рычанием и, как увидел мертвого старца, вырыл ему когтями могилу, а сын совершил погребение и потом проплакал на могиле три дня и три ночи.
На четвертый день голод напомнил ему о том, что жить надо.
Встал он с могилы, сокрушенный горем, подошел к виноградной лозе и, увидев, что она высохла, запечалился.
Тут он вспомнил слова старца, пошел на чердак, нашел уздечку и встряхнул ее.
Сразу явился крылатый конь, стал перед ним и проговорил:
- Что велишь, хозяин?
Юноша рассказал коню про смерть старца все в точности, как было, потом говорит:
- Осиротел я теперь, дал мне Бог отца, и нет его в живых.
Оставайся хоть ты со мной, только давай уедем в другое место и там построим себе хижину, а то здесь, у могилы, мне все чего-то плакать хочется.
Но конь ему на это ответил:
- Нет, хозяин, мы с тобой поедем жить к людям.
Юноша спрашивает его:
- А разве, кроме нас с отцом, есть еще люди?
И мы станем с ними жить?
- Непременно,- ответил конь.
- Если так, почему же они здесь не бывают? - спросил опять юноша.
- Незачем им здесь бывать,- отвечает конь.- Это мы должны к ним отправиться.
- Тогда едем! - обрадовался юноша.
А когда конь сказал ему, что надо будет одеться, потому что люди не ходят, как он, голыми, юноша призадумался.
Велел ему конь всунуть руку в левое его ухо.
Вытащил юноша оттуда платье, попробовал надеть, да, к досаде своей, не знал, как его надевают.
Однако конь помог ему, юноша оделся, сел верхом на коня и поехал.
Вот прибыл он в ближний город и увидел множество людей, снуют они взад-вперед.
Оробел юноша от сутолоки и все ходил с опаской, удивлялся красоте домов и всему, что видел вокруг.
Но приметил, что во всем там есть свой порядок.
А конь в ободрение ему сказал:
- Видишь, хозяин, здесь всяк к делу приставлен, надо и тебе свою долю искать.
Побыл он там несколько дней, с людьми осваивался, привык к городской жизни, потом пустился в путь на своем коне.
Ехал-ехал, пока не достиг царства волшебниц.
Прибыл к волшебницам, которых числом было три, и стал проситься к ним в работники - так ему конь посоветовал.
Волшебницы сначала не хотели брать его в услужение, но потом уступили его просьбам и приняли.
Конь часто проведывал своего хозяина и однажды открыл ему, что в одном из покоев у волшебниц есть купальня, где в назначенный день раз в несколько лет течет золото, и кто в нем первый искупается, у того волосы станут золотыми.
И еще сказал ему, что где-то в покоях, в сундуке у волшебниц, припрятан узел с тремя платьями, который они пуще глаза берегут.
Запомнил он это, а всякий раз, когда доставалось какое трудное дело, звал коня, и тот наставлял его.
Волшебницы позволили работнику по всем покоям ходить, убирать, подметать, только в купальню заходить не велели.
Но как-то раз, когда они отлучились из дому, зашел он туда и усмотрел все, о чем говорил конь.
Приметил и узел с платьями, припрятанный в сундуке.
Однажды отправились они в гости к другим волшебницам, но не забыли наказать работнику, чтобы в ту самую минуту, как заслышит он шум в покоях с купальней, пусть сорвет с крыши дранку, подаст, значит, им весть, они сразу же и вернутся.
Волшебницы знали, что скоро потечет золотая вода.
Сын пустынника дождался того часа и, когда увидел такое чудо, не медля позвал коня.
Конь велел ему выкупаться, он так и сделал.
И стал он теперь
Фрумос Золотые Кудри.
Вышел он из купальни, захватил с собой узел с платьями и пустился во всю прыть верхом на крылатом коне.
И полетел конь пуще ветра, быстрее мысли.
А когда миновали ворота, по всем покоям, дворцу и саду раздался такой стук да гром, что даже волшебницы услыхали и сразу вернулись домой.
Как увидели, что платьев на месте нет и работник пропал, погнались за ним по пятам, а когда уже совсем настигали, очутился он вне их владений и тут остановился.
Волшебницы видят, что он ускользнул от них, обозлились, что не смогли поймать его, и говорят:
- Ах ты разбойник, как же это ты нас обманул?
Покажи хоть свои волосы!
Когда распустил он кудри по плечам, позавидовали волшебницы и сказали:
- Таких прекрасных кудрей мы еще никогда не видали.
Ну прощай, коль так, только смилуйся, верни нам платья!
Но
Фрумос не послушался, оставил их себе вместо платы, что ему полагалась за службу.
Отсюда поехал он в город, надел на голову коровий пузырь и пошел просить царского садовника, чтобы тот взял его в работники в царском саду.
Садовник сначала и слушать не хотел, но после долгих просьб принял, заставил его землю копать, воду носить, цветы поливать, научил деревья окапывать и пропалывать клумбы.
Фрумос мотал на ус все, чему обучал его садовник.
У тамошнего царя было три дочери, но так он захлопотался за царскими делами, что совсем забыл о дочерях и о том, что их замуж выдавать пора.
Вот в один прекрасный день старшая его дочь сговорилась со своими сестрами, что все они принесут по дыне к царскому столу, а дыни она сама уже выбрала.
Когда царь сел за стол, пришли и дочери, каждая несла дыню на золотом подносе, и поставили их перед царем.
Удивился царь и созвал царский совет разгадать, что же это за притча.
И вот собрался царский совет, разрезали дыни и увидели, что одна чуть-чуть перезрела, другая спелая, в самый раз есть, а третья еще зеленая.
Тут они и сказали царю:
- Государь, много лет тебе здравствовать, притча эта означает возраст дочерей твоего величества, пришло им время жить своим домом.
Тогда решил царь выдать их замуж.
Полетели гонцы ео все концы с вестью о царском решении, и на другой день стали съезжаться сваты от разных царевичей и боярских сыновей.
А после того, как старшая дочь выбрала себе в женихи одного царевича, который показался ей самым красивым, сыграли богатую царскую свадьбу.
И когда кончилось празднество, поехал царь со всем своим двором провожать дочь до границы ее нового царства.
Одна только меньшая царевна осталась дома.
Фрумос, садовый работник, видя, что и главный садовник уехал вместе с царской свитой, кликнул коня и сел на него верхом.
Потом достал из узла, взятого у волшебниц, платье - как цветы на лугу, надел его и, когда распустил золотые кудри по плечам, давай носиться по саду из конца в конец.
И не заметил он, что царская дочь смотрит на него в окошко,- ее покои как раз в сад выходили.
Фрумос со своим конем вытоптал весь сад, а потом увидел, каких бед натворил своими забавами, слез с коня, надел прежнюю одежду и стал исправлять то, что напортил.
Когда садовник вернулся домой и увидел, что сад погублен, за голову схватился.
Стал он бранить работника, что за садом не усмотрел, да так разозлился, что чуть не побил его.
Но царская дочь видела все, постучала в окошко и попросила садовника прислать ей цветов.
Садовник как-то умудрился насобирать кое-где цветочков, связал их и послал младшей царевне.
А она, когда получила цветы, отсыпала ему горсть золотых монет и передала наказ не трогать беднягу работника.
Обрадовался садовник такому славному подарку, расстарался и за три недели насадил сад в прежнем виде, словно ничего с ним и не было.
Спустя некоторое время средняя царская дочь тоже выбрала себе жениха.
Свадьбу сыграли, как и старшей сестре, а после празднества проводили и среднюю дочь до границ ее царства.
Но меньшая царевна не поехала, сидела дома, сказавшись на этот раз больной.
Фрумос, только остался один, тоже вздумал повеселиться наравне с другими придворными слугами.
Но иной забавы, кроме скакуна, у него не было.
Вот и кликнул он коня, надел другое платье - как звезды на небе, распустил кудри по плечам, сел верхом и вытоптал весь сад.
Когда же заметил, что опять все с землей сровнял, надел свою убогую одежду и с плачем стал налаживать то, что натворил.
Как и в первый раз, хотел было садовник поколотить работника, да меньшая царевна вступилась, попросила цветов и отсыпала ему две горсти золотых монет.
Опять принялся садовник за работу и развел сад за четыре недели.
Устроил царь большую охоту и, потому как избежал он тогда неминуемой гибели, построил в лесу беседку и созвал всех бояр и придворных слуг на богатый пир, отпраздновать свое спасение.
Все придворные прибыли по царскому зову, одна только царевна осталась дома.
Фрумос, как увидел, что нет никого, кликнул коня и вздумал позабавиться, надел платье - солнце на груди, месяц на спине, звезды на плечах,- распустил золотые кудри, сел верхом на коня и погнал его вскачь по саду, так что сад уж ничем не поправить.
Когда взглянул, что натворил, запричитал, живо надел свою прежнюю одежду, а сам и не знает, с какого конца за работу приняться.
Разъярился садовник, когда пришел и увидел такое разорение.
Но только собрался он вздуть работника, что за садом не усмотрел, царская дочь опять постучала в окошко и попросила цветов.
Садовник туда-сюда, обшарил все как есть, нашел два цветочка, чудом уцелевших от копыт крылатого коня, и отослал их царевне.
А она приказала простить беднягу работника и за это отсыпала три горсти золотых монет.
Забеспокоился царь, видя, что дочь его все невеселая.
Она даже из покоев своих выходить не желала.
Решил он выдать ее замуж и стал нахваливать разных царевичей и боярских сыновей.
Но она ни о ком и слышать не желала.
Видя такое дело, царь созвал советников и бояр и спросил их, как быть.
Те ему и ответили:
- Надо построить беседку и под ней дверцу.
Пусть в нее пройдут все царевичи и боярские сыновья, и кого царевна выберет, пусть бросит в него золотым яблоком.
Вот за того царь и отдаст ее.
Так и сделали.
Полетели гонцы во все концы с вестью о том, чтобы по царскому веленью явились все, и стар и млад, и прошли через дверцу.
Все прошли, но царевна ни в одного не бросила яблоком.
Многие так и подумали, что не желает она замуж.
Но один старый боярин посоветовал, чтобы все придворные слуги прошли.
Вот прошел садовник, главный повар, главный стражник, все слуги, кучера и работники, но все напрасно, ни в одного царевна не бросила яблоком.
Тогда стали спрашивать, не остался ли еще кто, и узнали, что не проходил один только плешивый работник сада.
- Пусть и он пройдет! - сказал царь.
Тогда позвали плешивого работника и велели ему пройти.
Он не хотел идти, а когда его заставили, прошел;
Царевна-то и бросила в него яблоком!
Работник бежать да кричать, ему-де голову проломили.
Царь видит такое дело и говорит:
- Быть того не может!
Не поверю, чтобы моя дочь выбрала плешивого!
Конечно, не желал он отдать свою дочь за работника, хоть она и бросила в того яблоком.
Тогда заставили всех второй раз пройти.
И во второй раз царевна бросила яблоком в плешивого, а он опять убежал, схватившись за голову.
Царь очень опечалился и снова не сдержал своего слова, велел всем в третий раз проходить.
Как увидел царь, что и в третий раз бросила она яблоком в плешивого, внял своим советникам и выдал за работника свою дочь.
Свадьбу сыграли тихо, а потом царь прогнал их обоих, не пожелав с ними знаться к сноситься, и только уж скрепя сердце пустил их жить на царский двор.
Отвели им лачугу в самом конце двора, а работника сделали дворовым водовозом.
Все царские слуги насмехались над ним и всякий мусор к его лачуге сваливали.
Зато крылатый конь доставил молодым такие сокровища, какие только на свете есть.
В царских палатах того не было, что они у себя в лачуге имели.
Царские сыновья, которые сватали меньшую царевну, разобиделись, что опозорила их царевна, выбрав плешивого, и сговорились между собой пойти на царя войной.
Сильно загоревал царь, услышав о таком решении своих соседей.
Но что делать?
Надо готовиться к войне, никуда не денешься.
Оба царских зятя собрали свои войска и пришли ему на подмогу.
Фрумос послал свою жену попросить у царя позволения тоже пойти на войну.
Но царь прогнал ее и сказал:
- Ступай прочь, неразумная!
По твоей вине смущают мой покой.
И видеть вас обоих не желаю, нечестивцы!
Однако после долгих просьб царь смилостивился и позволил младшему зятю воду для войска возить.
Затем снарядились все и двинулись.
Фрумос в убогом своем платье, верхом на захудалой кляче заехал вперед.
Войско настигло его возле трясины, где его лошаденка увязла, а он все силился вытянуть ее - то за хвост тащит, то за голову, то за ноги.
Посмеялись над ним и войска, и царь со старшими зятьями и поехали вперед.
А когда пропали они из виду,
Фрумос вытащил клячу из трясины, кликнул своего коня, надел платье - как цветы на лугу, и отправился на поле брани.
Прибыл туда, поднялся на ближнюю гору посмотреть, какая сторона сильнее.
Сошлись войска и схватились в битве, а
Фрумос, видя, что вражеское войско силой больше, ринулся на него с горной вершины, завертелся вихрем в самой гуще войска с палашом в руке и ну рубить направо и налево.
И такого нагнал он страху своим пылом, блеском платья и полетом коня, что все вражье войско бросилось врассыпную, кто куда.
А царь, увидев такое чудо, возблагодарил Господа за то, что послал на подмогу ангела, который избавил его от гибели, и, довольный, направился домой.
По дороге опять им попался
Фрумос, переодетый в работника, он все силился вытащить клячу из трясины.
Тут на радостях царь приказал:
- Подите-ка вытащите горемыку из болота!
Не успели толком отдохнуть, дошла до царя весть, что враги идут на него с еще большим войском.
Приготовился он к войне и отправился им навстречу.
Фрумос опять попросился со всеми, и опять его обругали.
Но как только он добился разрешения, тронулся на своей кляче.
И на этот раз посмеялись и потешились над ним, когда увидели, что снова он увяз и никак не вытянет клячу из болота.
Оставили его позади, но он и теперь раньше их прибыл на поле боя, обернувшись
Фрумосом, верхом на крылатом коне, одетым в платье - как звезды на небе.
Войска ударили в литавры и в зурны и сошлись.
А
Фрумос, видя, что враги сильнее, устремился с горы и обратил их в бегство.
Царь опять повеселел и повернул домой, возблагодарив Господа за помощь, и снова приказал воинам вытащить из болота горемыку водовоза.
Опять у него отлегло от сердца после победы.
Закручинился, загоревал царь, когда услышал, что враги в третий раз двинули войско, еще больше числом, чем прежде, подступили они к границам его царства, и столько их было, как травы в поле, как листьев в лесу.
Расплакался царь так, что не приведи Бог, и плакал он до тех пор, пока глазами не ослаб.
Потом стянул свои войска и двинулся в бой, уповая на Господа Бога.
Отправился
Фрумос на водовозной кляче.
А когда войско прошло мимо, посмеявшись над ним, что не может он вытянуть клячу из болота, надел он платье - солнце на груди, месяц на спине, звезды на плечах,- распустил золотые кудри, сел верхом на коня и в один миг очутился на горе, где и стал дожидаться, что-то будет.
Сошлись войска с трех сторон.
Бились ретивые воины безо всякой пощады.
А когда день стал клониться к вечеру и увидел
Фрумос, что вражеское войско одолевает царское, ринулся он с горы, словно молния, врезался в самую гущу, устрашились тогда враги и дрогнули.
Рассыпались, как вспугнутые воробьи с конопли, и побежали сломя голову.
Фрумос гнался за ними по пятам и косил, как траву.
Царь увидел у него кровь на руке - а это
Фрумос сам поранился - и дал ему свой платок перевязать руку.
А потом, когда миновала опасность, все направились домой.
По дороге они увидели
Фрумоса в болоте и опять его вытащили.
Только прибыли домой, заболел царь и ослеп.
Призывали к нему всех лекарей и всех мудрецов-звездочетов, но никто царю не помог.
Однажды пробудился царь ото сна и рассказывает, что явился к нему старец и сказал, что если испить молока дикой красной козы и омыть им глаза, то вернется к нему зрение.
Услышали про это два старших зятя и отправились на поиски, а младшего не только не позвали с собой, но даже не позволили вместе с ними поехать.
Но
Фрумос кликнул своего коня и поехал на нем во мхи и болота.
Отыскал он стадо диких коз, подоил их, а на обратном пути надел пастушечье платье и зашел наперед свояков с полным кувшином молока, только молоко-то было овечье.
Свояки его спрашивают:
- Не молоко ли у тебя в кувшине?
А он им и говорит:
- Да.
Прикинулся, будто вовсе не знает их и будто несет молоко царю, которому приснилось во сне, что вернется к нему зрение, если омыть глаза козьим молоком.
Свояки предложили ему денег за молоко.
Но пастух ответил, что молоко не продажное.
А если хотят получить они молоко дикой красной козы, то пусть назовутся его рабами, а он им поставит на спину свою печать.
Хоть, мол, навряд ли он с ними встретится.
Свояки рассудили, что если они сами цари и царские зятья, то им все нипочем, потому и позволили поставить себе на спины печать, взяли кувшин у него и пошли.
А по дороге говорят между собой:
- Если этот дурень попробует что сказать, мы объявим, что он не в своем уме, и все равно нам больше поверят, чем ему.
Вернулись они, значит, к царю, отдали ему молоко, омыл он глаза, испил того молока, и ничуть ему не помогло.
Тогда приходит к царю младшая дочь и говорит:
- Батюшка, вот молоко, его добыл мой муж, омой им глаза, прошу тебя.
А царь ей отвечает:
- Какими такими подвигами отличился твой безмозглый муженек?
Можно ли ждать от него проку?
Старшие мои зятья и то не смогли ничего сделать, а они вон как выручили меня на войне.
Где ему, бедолаге, мне помочь?
И потом, я же говорил вам, чтобы вы не смели являться ко мне!
Как ты дерзнула ослушаться моего приказа?
- Я согласна на любое наказание, батюшка, только прошу, омой глаза молоком, что тебе посылает твой покорный слуга.
Царь, видя, что дочь так сильно упрашивает, смягчился и взял молоко, которое она принесла, а потом омыл им глаза один день, другой и, к великому удивлению, почувствовал, что начинает видеть, словно сквозь сито.
А когда омыл и на третий день, то стал видеть совсем хорошо.
После исцеления задал пир всем боярам и царским советникам и по их просьбе позвал и
Фрумоса и посадил его в конец стола.
Когда гости веселились и угощались, поднялся с места
Фрумос и, спросив царского позволения, сказал:
- Великий государь, могут ли рабы сидеть за столом вместе со своим господином?
- Никак нет,- ответил царь.
- Тогда, если так и коль ты слывешь человеком справедливым, яви и мне справедливость и прикажи встать двоим из гостей, что сидят по правую и по левую руку твоего величества, они мои рабы.
А если не веришь мне, посмотри сам и увидишь, что на спинах у них моя печать.
Услыхали это царские зятья, обмерли со страху и повинились во всем.
Сразу велели им выйти из-за стола, и остались они стоять.
А под конец пиршества
Фрумос вынул платок, который вручил ему царь на поле боя.
- Как это мой платок попал к тебе в руки? - спросил царь.- Я давал его ангелу Господню, который нам помог на войне.
- Нет, великий царь, ты мне его дал.
- Ну, если так, значит, ты помогал нам?
- Да, великий государь.
- Не поверю,- сразу сказал царь,- если ты не покажешься в том самом виде.
Встал он тогда из-за стола и надел самое лучшее платье, распустил кудри по плечам, а затем предстал перед царем и перед всеми гостями.
Как увидели его гости, сразу повскакивали с мест и удивились безмерно:
Фрумос был таким молодцом и таким красавцем, что на него, как на солнце, во все глаза не глянешь - ослепит.
Похвалил царь свою дочь за хороший выбор, потом сошел с царского трона и возвел на него своего зятя
Фрумоса.
А он первым делом отпустил свояков и после того был устроен большой и славный пир.
Был и я на том пиру, колол вертелом дрова, носил воду решетом, шутки подсыпал ведром.
Меня щедро наградили: дали пирожка кусок с воробьиный носок да сто сот тумаков- по вине говорунов.
