времена наступали — выстраивалась стеной,
вырастала на плитах разграбленных кладбищ старых.
крепостную меня расцарапал штыком конвой,
равнодушно от водки и крови кроющий комиссара.
времена отступали, как волны и как враги.
но — что те, что другие — снаружи, их видно с башен.
а кого укрывала — тот сброд ещё, и не лги.
сколько было подкопов и грязи — терпишь, раз это "наши".
то пинали меня, об меня же трещали лбы,
и — поверишь — кого-то к фундаменту подзарыли.
кирпичи выпадали, как зубы (кому бы сбыть).
спят бомжи, псы развалины метят, чешут об угол брыли.
стук да стук — вдруг меня перекладывают, поют.
обернувшись несущей стеной в коммунальной "зале",
морщусь с клея обойного. в окна глядят салют,
гарнитур нежно щупают, как слепой — рококо в Версале.
времена не ступают туда, где я слягу. пласт —
не такой уж культурный, чтоб ликовал археолог,
гладил кисточкой век, не давая песчинкам пасть.
по остаткам моим будет дождь стекать в кривовастый желоб.
опуская кораблик в меня, трёхлетка ручкой в воду полезет.
времена золотые, когда я стану — крайне — необходима и бесполезна.
