Начнем рассказ о том, как Калао стала черной.
Жил давным-давно человек, у которого было четыре жены — Цесарка,
Курица,
Куропатка и Калао.
Когда жены готовили мужу еду и приносили, он приказывал все унести и выбросить собакам.
Ел он только то, что готовила ему Калао, и даже знать не хотел, что еда, приготовленная другими женами, была вкусней и лучше.
И вот пришло время, и у каждой из жен родился ребенок.
Однажды, когда женам надо было работать на полях, они оставили своих детей каждая в своей хижине и перед уходом наказали мужу:
— Если дети расплачутся, накорми их.
Еду мы оставляем в хижинах.
Поедят малыши и успокоятся.
С этими словами они ушли.
Ребенок Курицы вдруг заплакал.
Муж вошел в хижину Курицы, попробовал соуса, который та приготовила, и удивился:
— Ох-ох-ох!
До чего же вкусный!
Вот уж не ожидал!
Потом покормил ребенка и вышел.
Вскоре заплакал ребенок Цесарки.
И в ее хижине муж отведал соуса, и он тоже ему очень понравился.
Опять он покормил ребенка Цесарки и вышел.
А потом расплакался ребенок Куропатки.
И снова муж зашел в ее хижину, отведал соуса, приготовленного Куропаткой, и нашел его превосходным.
Дал поесть ребенку и вернулся к себе.
Тут разревелся ребенок Калао.
Муж побежал в ее хижину, попробовал ее соуса и чуть не выплюнул.
Этот пресный, грубый соус и сравнить нельзя было с теми, которые готовили остальные жены.
А ему приходилось есть эту дрянь каждый день!
Но что мог он сделать теперь?
Когда все жены вернулись домой, он не сказал им ни слова.
Вечером Калао, как обычно, приготовила ужин и принесла его супругу.
Но тот велел выбросить все собакам.
За ней вошла Куропатка со своим любимым вечерним блюдом, за ней — Курица, за ней — Цесарка.
Муж приказал запереть дверь и никого больше не пускать.
И в тот вечер, и во все другие вечера он ел только еду, которую готовили ему эти три жены.
А от Калао не принимал ничего.
Вскоре он сказал своим женам:
— Я отправляюсь в далекий путь.
Когда увидите, что куриный насест совсем побелеет, знайте: мое возвращение близко!
И он ушел.
Долго длились его далекие странствия.
Но вот куриный насест совсем побелел, и муж вскоре вернулся.
Он принес своим трем женам в подарок по жемчужному ожерелью, и только одной Калао он дал ожерелье из ракушек улиток.
Но Калао не знала, что подарил ее муж другим своим женам.
Она бегала по двору, она злилась и металась.
Вот забежала в хижину Цесарки и спросила:
— Что подарил тебе муж, когда вернулся?
Промолчала Цесарка.
Калао забежала к Курице.
Но и та ничего не сказала.
На другой день все жены должны были идти за водой.
Едва рассвело,
Калао заглянула во все хижины и спросила Куропатку,
Цесарку и Курицу:
— Вы пойдете сейчас с кувшинами к водоему?
— Да, пойдем, — ответили ей все три жены.
Они вышли со двора и пошли друг за дружкой к водоему.
Калао шла, пританцовывала, топала ногами и подпрыгивала, и ее ожерелье из ракушек улиток постукивало и звенело.
Вот пришли они к водоему, к деревенскому пруду.
Калао быстро сбросила свою одежду, пань[5], и принялась еще веселее приплясывать, и ожерелье из ракушек улиток зазвенело еще громче.
Куропатка,
Цесарка и Курица, не торопясь, тоже разделись, и тут Калао увидела, что чресла их опоясывают ожерелья из красных жемчужин.
Сердце ее раздулось от злости.
Калао накинула одежду и побежала домой.
Там она привязала своего ребенка за спину, поставила на голову свой черный от сажи котел и бросилась бегом к деревне своих родителей.
Надо бы ей взглянуть на небо, тогда б она увидела грозовую тучу.
Да котел мешал!
И вот, едва отбежала она от деревни, хлынул дождь!
Колючки цеплялись за ее пань, и Калао кричала:
— Отцепись от меня!
Нет у меня больше мужа, нет у меня свояков!
А дождь все лил и лил и смывал жирную сажу с котла.
И текла сажа на Калао, и скоро вся она сделалась черной, как сажа.
Вот почему до сих пор Калао такая черная.
