Она любила рисовать портреты.
Счастливых взрослых, пожилых, детей.
Она любила красочное лето
За тысячи палитр его полей.
Ее в войну отправили в 15,
И вместо цвета собственной весны
Годами приходилось любоваться
Кровавою эстетикой войны.
Ей больше красок брать не разрешали.
Позировать не шли ряды бойцов.
Она писала все карандашами.
Она писала только мертвецов.
А мертвецы - прекрасные модели.
Не шелохнутся несколько часов.
Они служили ей успокоеньем,
Заняв собой миры ее холстов.
В тот день ее отправили в разведку,
Начальник строго крикнул: "поспеши! "
Рванулась вольным соколом из клетки
И позабыла взять карандаши.
Унылый город тлел, и чужеземец
Едва ли б здесь нашел приют и кров.
На сером камне только мертвый немец
Направил взор к полету облаков.
Он показался ей таким прекрасным,
Лазурных глаз закрыть не пожелал.
Письмо, платком прикрытое атласным,
С простым карандашом к себе прижал.
Она взяла бумагу без раздумья,
Он текста набросал лишь пару строк:
"Прости меня, любимая, целую.
Будь лучше папы, сильным будь, сынок."
Она его до вечера писала -
Передавала каждый штрих в тенях.
Но все же в нем чего-то не хватало...
Кроваво-красных пятен на камнях.
Но цвет один. Как форма, темно-серый.
Как бледно-бледно серая щека.
Как тучи пепла. Выцвела, истлела
Измазанная грифелем рука..
Она совсем расстроилась, поникла,
И слух, настороженный в тишине,
Вдруг уловил "кап-кап". Под ним возникла
Та краска, что так свойственна войне.
Она вдруг рассмеялась дико как-то
И с точностью хирурга вновь и вновь
Нехитрой кистью из волос солдата
На сером рисовала кровью кровь.
На сером красный. Будто алой розы
У серых плит могильных лепестки...
Как лента на ветвях родной березы.
Как губ цветок у мраморной щеки.
Она письмо отправила солдата,
И через много лет пришел ответ.
Жена ушла, откуда нет возврата,
Лишь раз взглянула на его портрет.
Вздохнула не печально и не грозно.
Спокойно серый лист вложив в тетрадь,
Проговорила: "жаль, что очень поздно...
Я и ее могла бы написать"
https://www.youtube.com/watch?v=cOJWEXWd0mM
