Спеленал два крыла и пришпилил горбом в позвоночник,
И в широкой рубахе обновил грубоватые нити.
Снял беспомощный нимб, затухающий в долях височных,
И присел у окна в этот мир наш незримый блюститель.
Простоту добрых слов исковеркала новая мода,
И они как брусок служат в храме обычным засовом.
Если ты чуть другой, для толпы ты – всегда Квазимодо,
И нет места тебе в мире странном чудовищно новом.
Осуждать ли? – Да, нет…Он закроет скрипучие ставни.
И подкинет в огонь все мои бесполезные книги.
Есть ли лучше места для навязчивой исповедальни?
Пусть поющий огонь заглушает молчанье и крики.
……...
Тишина и покой измельчат в пустоту всю досаду,
И, наверно, никто в этом мире не будет спасен.
Наш незримый блюститель понимает, что это и надо:
Просто взять и забыть этот мир, как плохой глупый сон.
