1
Намерзают на звезды сосульки,
Осыпается иней с Луны,
И деревья — как будто рисунки
Обмороженной тишины.
В стороне, у тропинок неровных,
Возле пахнущих сеном дворов,
Дед Никита, насупивши брови,
Носит вилами корм для коров.
А вдали мчатся ветры толпою,
А вдали — кутерьма, кутерьма,
Ходит в белом тулупе по полю,
Словно сторож колхозный, зима.
2
Обленился над крышею дым,
Поднимается кверху неспешно.
Во дворе многоточием снежным
Замерзают прохожих следы.
Я ж стою и никак не пойму:
Неужели нисколько не весит
Аккуратно обрезанный месяц,
Что повис в полуночном дыму?
3
Выходит ясень из озябшей ночи,
Отряхивая иней на ходу,
И тянет руки кверху, словно хочет
Сорвать на небе теплую звезду.
Холодный воздух синеву колышет,
Луна успела вымерзнуть на треть.
И наклонились клены к низким крышам,
У труб стараясь ветки обогреть.
