Недавно я в часы свободы…

Недавно я в часы свободы

Устав наездника читал

И даже ясно понимал

Его искусные доводы; [1]Узнал я резкие черты

Неподражаемого слога;

Но перевертывал листы

И — признаюсь — роптал на бога.

Я думал: ветреный певец,

Не сотвори себе кумира,

Перебесилась наконец

Твоя проказливая лира,

И, сердцем охладев навек,

Ты, видно, стал в угоду мира

Благоразумный человек!

О горе, молвил я сквозь слезы,

Кто дал Давыдову совет

Оставить лавр, оставить розы?

Как мог унизиться до прозы

Венчанный музою поэт,

Презрев и славу прежних лет,

И Бурцовой[2] души угрозы!

И вдруг растрепанную тень

Я вижу прямо пред собою,

Пьяна, как в самый смерти день,

Столбом усы, виски горою,

Жестокий ментик за спиною

И кивер чудо набекрень.[1] Имеется в виду книга Д. Давыдова «Опыт теории партизанского действия», только что вышедшая в свет.

[2] А.П. Бурцов — сослуяшвец Д. Давыдова, воспетый им «величайший гуляка».1822 г.