Наездника почтительные руки
На ней, артистке, вот уж скоро год
Не стягивали бережно подпруги,
Не украшали мундштуками рот…
Она в галантном не кружилась танце,
Не мчалась по арене взад -назад —
Когда лошадке стукнуло 16,
То это, словно наши 60!
На пенсию тогда уходят люди,
Но со зверья другой, понятно, спрос.
«Зря жрет овес ,- решили в цирке ,- сбудем
Мы эту старушенцию в обоз».
И вот она, почти совсем слепая,
Впряглась, вздыхая, в рваную шлею…
И потащила, тяжело ступая,
Телегу дребезжащую свою.
Шел серый дождь, рассвет промозглый брезжил
В разбитые копыта лезла грязь,
Над ней, балованной звездой манежа,
Куражился возница, матерясь.
Ломовики, теперь ее коллеги,
Взирали на циркачку свысока…
Дни дребезжат, как старые телеги,
Кнут обжигает впалые бока.
И все же ночью, в деннике убогом,
Самой себе во мраке не видна,
Присев на задние трясущиеся ноги,
Пытается вальсировать она.
1956
