Океан Соляриса в миг бы сошел с ума,
Окромя субстанции схожесть с тобой не выдав.
Ветер дует в окно. Занавесок дрожит тесьма,
В темноте извиваясь, как подводная нереида.
Ты все так же читаешь стихи, но уже не мои.
Я - все тот же кремень и читаю Паланика Чака.
Колыбельную пой, я, коснувшись твоей чешуи,
Видно кровь заразил - все симптомы душевного рака.
То ребенка я видел в тебе, то старуху с косой,
Занеси же ее надо мной, над нелепой скульптурой,
Отдающей дань памяти слишком высокой ценой.
Опустевший сосуд. Что стоишь? Покрывай политурой.
Мастерица понуро любить и душевно ломать.
Хоть костями хрусти, хоть зубами психованно лязгай,
Когда снишься мне ты, простыню не удержит кровать.
Я - твой мастер, бездарно стихи уподобивший дрязгам.
Ты - не муза теперь, ты пытаешь, как ФАта - МоргАна:
Все, что вижу - мираж, только ясен домокловый меч.
Если ты - это море, то ты - это море обмана.
Ну а волны твои - это линии скованных плеч.
У твоих берегов умирают пропащие души.
Ты - домокловый меч, ну а я - неподвижный магнит.
Мир не важен лишь с тем, кто его непременно нарушит.
Бой не равен лишь с тем, кто узнал, где безумно болит.
Что узнала запомни, а что нет, презирая, сотри.
Разойдутся пути - все дороги для нас распростерты.
Главных слов у двоих, говорят, все навсего три,
Но не думаю я, что уместно твое "да пошел ты".
Лишь бы было о чем то мечтать и о чем помолчать.
И тогда все равно - ты звонИшь или все таки звОнишь?
И тогда все равно - удержала ли простынь кровать?
Остается себя удержать от забвенья и краха всего лишь.
