1
Что порхало, что лучилось —
Отзвенело, отлучилось,
Отсверкавшей упало рекой...
Мотыльком живое отлетело.
И — как саван — укутал покой
Опустелое тело.
Но бессонные очи
Испытуют лик Ночи:
«Зачем лик Мира — слеп?
Ослеп мой дух,—
И слеп, и глух
Мой склеп»...
Белая, зажгись во тьме, звезда!
Стань над ложем, близкая: «Ты волен»...
А с отдаленных колоколен,
Чу, медь поет: «Всему чреда»...
Чу, ближе: «Рок»...
— «Сон и страда»...
— «Свой знают срок»...
— «Встает звезда»...
Ко мне гряди, сюда, сюда!
2
В комнате сонной мгла.
Дверь, как бельмо, бела.
Мысли пугливо-неверные,
Как длинные, зыбкие тени,
Неимоверные,
Несоразмерные,—
Крадутся, тянутся в пьяном от ночи мозгу,
Упившемся маками лени.
Скользят и маячат
Царевны-рыбы
И в могилы прячут
Белые трупы.
Их заступы тупы,
И рыхлы глыбы
На засыпчатом дне.
«Я лгу —
Не верь,
Гробничной, мне!—
Так шепчет дверь.
— Я — гробничная маска, оттого я бела;
Но за белой гробницей — темничная мгла».
«И мне не верь,—
Так шепчет тень.
— Я редею, и таю,
И тебе рождаю
Загадку — день»...
Ты помедли, белый день!
Мне оставь ночную тень,—
Мы играем в прятки.
Ловит Жизнь иль Смерть меня?
Чья-то ткется западня
Паутиной шаткой...
3
Казни ль вестник предрассветный
Иль бесплотный мой двойник —
Кто ты, белый, что возник
Предо мной, во мгле просветной,
Весь обвитый
Благолепным,
Склепным
Льном,—
Тускл во мреяньи ночном?
Мой судья? палач? игемон?
Ангел жизни? смерти демон?
Брат ли, мной из ночи гроба
Изведенный?
Мной убитый,—
Присужденный
На томительный возврат?
Супостат —
Или союзник?
Мрачный стражник? бледный узник?
Кто здесь жертва? — кто здесь жрец?
Воскреситель и мертвец?
Друг на друга смотрим оба...
Ты ль, пришлец, восстал из гроба?
Иль уводишь в гроб меня —
В платах склепных,
Благолепных
Бело-мреющего дня?
