О пражский август, словно месяц,
Последний месяц бытия.
И в этом горестном замесе
Кружится дочери ладья.
Над ней грохочет реактивщик.
Рычит и танк и вездеход.
И выстрел где-нибудь просвищет
И в подворотню нас швырнет.
Живое все как бы ослепло,
Потеряны к нему следы.
Гром реактивный рушит небо,
Клоня соборы и сады.
И как в заупокойной мессе,
Не успокоиться душе,
И дочь дрожит, хотя мы вместе,
И это навсегда уже.
1968
